Приветствую Вас Гость!
Архив Следопыта
Меню сайта
Категории раздела
Наш опрос
Общение
Cтатистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Поиск по сайту
Архив записей
- 2012 Февраль
- 2012 Май
- 2012 Июнь
- 2012 Июль
- 2012 Август
- 2012 Сентябрь
- 2012 Октябрь
- 2012 Ноябрь
- 2013 Май
- 2013 Июнь
- 2013 Ноябрь
- 2015 Декабрь
- 2016 Январь
- 2016 Февраль
- 2016 Март
- 2016 Апрель
- 2016 Май
- 2016 Июнь
- 2016 Сентябрь
- 2016 Октябрь
- 2016 Ноябрь
- 2016 Декабрь
- 2017 Апрель
- 2017 Май
- 2017 Июль
- 2017 Август
- 2018 Февраль
- 2018 Март
- 2018 Май
- 2018 Ноябрь
- 2018 Декабрь
- 2019 Январь
- 2019 Февраль
- 2020 Март
- 2020 Май
- 2020 Июнь
- 2020 Сентябрь
- 2020 Октябрь
- 2021 Апрель
- 2023 Март
- 2023 Июнь
- 2024 Февраль
- 2024 Март
Друзья сайта
************************
Помощь ресурсу
ЮMoney 410013775752608
************************
О чём бы ты не думал и кто бы ты
не был – ты помечен вечностью, высшим разумом Мироздания. Тебя выбрали, и ты родился. И ты всю жизнь будешь постигать тайну бытия. И если ты тот человек, именно человек Вселенной, тебе будет доверена тайна. Её передадут тебе и доверят тебе, и, если ты готов, то почувствуешь это, узнаешь своим внутренним состоянием, душой. С этого малого, начинается большое, то, что называется Жизнь, лично твоя, единственная в этом Мире и неповторимая.
Материя - есть равновесие добра и зла
Главная » 2012 » Ноябрь » 9 » Очерки об истории мариинской газеты Вперёд (продолжение)20:14 Очерки об истории мариинской газеты Вперёд (продолжение) |
"Мне снится Мариинск…" Я благодарна судьбе за ту счастливую поездку в Новосибирск, за встречи, которых могло не быть, не приди и голову заместителю редактора шальная мысль послать меня в творческую командировку. Я познакомилась с людьми, для которых уже одно упоминание о Мариинске наполняет радостью сердца и заставляет перекраивать свои планы ради встречи с милым прошлым. Я была всего лишь посредником, но а те минуты общения, незаметно растянувшиеся в часы, я жила уже в другом измерении, в другом мире чувств и мыслей... Сибирскую академию государственной службы по описанию доктора философских наук, профессора Колеватова я нашла сравнительно быстро, без помощи прохожих, к назначенному времени находясь уже возле кабинет кафедры гуманитарных наук, которой он заведует. По коридору деловито сновали студенты - будущие государственные мужи, несколько раз мимо меня прошел высокий седой мужчина в пальто и с шапкой в руках. Оказалось, это был один из тех, с кем назначена была моя встреча, - бывший мариинский журналист, 77-летний Яков Мефодьевич Кузнецов, ушедший па пенсию из Западно - Сибирского книжного издательства, но до сих пор время от времени подрабатывающий в какой-нибудь издательской фирме, что-то редактируя, обрабатывая чью-нибудь диссертацию. Виктора Александровича в аудитории еще не было, но когда он появился -в череде других преподавателей, - я его сразу узнала. Он был именно таким, каким мне его описали: казался неторопливым, неулыбчивым, немногословным, с чувством собственного достоинства. И, что самое удивительное, в свои 71 это был совершенно не седой человек, с копной собственных темных волос. Я очень нервничала: боялась, что разговор получится скомканным, в голову лезла всякая чушь типа "каков вопрос - таков ответ", но мои собеседники оказались на редкость обходительными и тактичными людьми: Яков Мефодьевич все время шутил, обнажая душу романтика, а Виктор Александрович посмеивался, слушая друга и вспоминая казусы из мариинской жизни. Разговор начала не я. Вопросами засыпали меня. Какой тираж у газеты, сколько раз в неделю выходит, каков коллектив, о чем пишет, присутствует ли в газете производственная тематика? Последний вопрос принадлежал Колеватову, когда-то возглавлявшему в редакции мариинской газеты "Заря" промышленный отдел. От коллег его отличало "инженерное мышление" , что любил подчеркнуть редактор Иван Николаевич Васильев: "Витенька, ты не на ту улицу попал. Какая сила тебя сюда привела?" Как будто предвидел, что место парню в науке. Чувствуется, что Виктор Александрович ревностный приверженец узкой специализации в журналистике: "Журналист должен неизбежно выбирать какую-то сферу, в которой он должен или хочет работать и он обязан ее изучать". Не согласиться с ним глупо, хотя малочисленным впередовцам сегодня приходится быть "всеядными". "Заря", по словам Виктора Александровича, производственную тему почитала, была заполнена призывами к соревнованию и считала необходимым описывать технологию того или иного производства. Ведь даже писатели, хотя бы Артур Хейль или Николай Лесков, подробно описывали эту сторону жизни, что читателя ничуть не утомляет. Именно от неосведомленности журналистов в "Заре" порой случались ненужные казусы. В одной информации, к примеру, прозвучало, что "работники ПТО сменили у проходящего поезда колесо", вместо пары колес, в другой взахлеб сообщалось о внедрении на железной дороге мадерона, в то время как мадероном является не что иное как ручная тележка ни двух колесиках для перевозки шпал и т. д. - Был такой курьезный эпизод, - вспоминает со смехом В. А. Колеватов. - Наш редактор Васильев, в котором господствовала чистая лирика, вернулся как-то с заседания бюро райкома партии, на котором рассматривался вопрос о подготовке животноводства к зиме. Заседание по каким-то причинам задержалось, но он прибежал, потому что в этот день выходила газета, и надо было срочно давать передовую. Вот он бегает из угла в угол -именно бегает, да вприпрыжку еще, т. к. прихрамывал, ерошит волосы и диктует машинистке стандартные штампованные фразы типа , "поднимем", "улучшим", пятое-десятое. После фразы "подготовили к зиме 23 коровника" он вдруг спохватывается: "Где Петр Тихонович?" Это был зав. отделом сельского хозяйства Герасимов. "Он в командировке - "А Илья Гавриленко"? Это корреспондент, который тоже разбирался в сельском хозяйстве. Того тоже не оказалось. Васильев снова почесал в затылке и выпалил: "230 коровников". Ну, хохот, конечно. А через два дня состоялась партконференция и в докладе назвали эту цифру. Вот такие неприятности были. Это я к вопросу о том, должен ли журналист знать ту или иную отрасль. По сравнению с Я. М. Кузнецовым, появившемся в Мариинске уже семейным человеком, В. А. Колеватов считает себя "сверхмариинцем", так как предки его поселились здесь еще в прошлом веке. На месте их захоронения в городском саду теперь танцевальная площадка - ведали ль те, кто творил такое кощунство? Именно в Мариинске прошли детство и юность будущего ученого, жизнь которого была связана поначалу с газетой, журналистикой. "Она и сформировала меня". Мариинск вспоминает часто. Как только выдается свободное время, в памяти невольно начинают всплывать картинки из мариинской жизни. В "Заре" он начинал с 1949 года, но не литсотрудником - корректором. Виктору было лет двадцать, образование -10 классов, как и у всех в те годы, но он оказался самым грамотным среди журналистов, большинство из которых прошли фронт. Это прямо-таки странное сочетание, распространенное и сегодня: интересно пишущий человек имеет низкий уровень грамотности. Словом, авторитет юноши рос с каждой его победой и грамматических спорах. Корректору в ту пору приходилось непросто. Сдача материалов в набор, а он был ручным, часто задерживалась. Пока вычитаешь четыре полосы, пока их подпишет цензор и ты передашь их в типографию дежурным наборщику и печатнику, на дворе уже наступала ночь. Усталый, он пешком брел домой в район сибстроя. Однажды на полпути - Виктор Александрович до сих пор не знает, чем это объяснить - и причину видит в обостренном чувстве ответственности - перед его мысленным взором вдруг возникла только что читанная газетная полоса, на которой в фамилии вождя "Сталин" он ясно увидел ошибку: вместо буквы "т" стояла "р". Может, показалось? Хорошо, что уже тогда на улице Ленина был телеграф (или почта?), он вернулся и позвонил наборщице Даше Корзиловой. Так оно и оказалось! "Сменю", - успокоила девушка - Очень хотелось спать, и он пошел домой, положившись на судьбу. За эту ошибку у него могли быть серьезные неприятности. - Потом, примерно через год, - вспоминает профессор, - меня перевели в литсотрудники. Редактором был тогда Семен Михайлович Жаворонков - фронтовик с ранениями, очень вспыльчивый и внешне резкий такой человек, но по существу очень добрый. На крупные предприятия редактор посылать меня временил и своп первые шаги я делал на более мелкие. Тогда, после войны, было много различных артелей - упущенный, на взгляд доктора наук, шанс для страны, выйти па рыночную экономику, через кооперативы, которые сегодня только набирают силу. Эти артели производили всевозможную продукцию, бывало, сразу нескольких видов: пряники, колбасу, валенки... "Прянично-валяльный цех", - смеялись в редакции. Встречаясь с председателями артелей, передовиками труда, молодой журналист долгое время писал о них в газету но памяти -на нее он пожаловаться не мог. Но однажды произошла неприятность: в редакции раздался возмущенный звонок по поводу искаженной фамилии и Виктору тогда попало. После итого он завел блокнот. Яков Мефодьевич Кузнецов, очень интеллигентный и воспитанный человек, появился в газете в 54-м году, когда Виктор Александрович был на учебе в Высшей партийной школе. Приехал он из Семипалатинска, из областной газеты, где заведовал отделом культуры. У Кузнецова была уже семья, в которой росли две дочери, собственная квартира, но не было в его жизни романтики -этого необъяснимого душевного подъема, который прямая противоположность "телячьему восторгу". Он рвался "поднимать целину", что было характерно для молодежи 50-х: душа требовала трудностей и простора. О себе говорит с юмором, без всякой пощады: -IIриехал, а кругом лес, никакой целины нет. Зато есть болото, через которое, по кочкам, добирался до нужного мне переулка. Ваня Винников, ответсекретарь, и другие рассказывали потом, каков я был со стороны. - Каков? - Ну, я все же из областного центра, столичная птичка. В пальто, шляпе, галстуке, рубашке... Представляете, такой тип приходит в районную газету! С редактором Васильевым мы быстро сговорились, что буду заведовать отделом культуры. Целину, говорит, поднимать будем, клочки земли у нас еще кое-где остались. Но как я не поднимал, медаль дали редактору, не мне, - шутит Кузнецов. "Столичная птичка" привезла в Мариинск семью, устроилась на квартиру и началось освоение целины в прямом смысле. Задания стал получать па сельскохозяйственную тему: писал, как пашут, как сеют, как косят. Не будешь же спорить с редактором! Потом выяснилось, что по приказу редактора Кузнецов - литсотрудник сельхозотдела. После небольшого "скандальчика", который пришлось закатить Васильеву, положение было исправлено, приказ переписан. В это время Яков увлекается ведущим газетным жанром: - Я считался мастером маленького фельетона. Даже в обкоме партии заметили, что лучшие маленькие фельетоны - в газете "Заря". А потом появился Саша Зайцев и сразу меня вытеснил. Этот самый распроклятутщий Зайцев оказался способным во всех отношениях: и стихи он писал, и фельетоны. Как он про УМРУ написал! - Это аббревиатура такая, расшифровывалась как управление малых рек, - посмеиваясь, поясняет Колеватов. Зайцев "протянул" их за то, что они умудрились пропить днища от барж, которые зимой хранились на берегу. Весь город хохотал тогда над УМРУ. -Я увидел, что я потеснен и посрамлен, но сильно огорчен не был, - продолжал свое шутливое повествование Я ков Мефодьевич. - Зайцев - журналист талантливый, от Бога, тут ничего не попишешь. Дважды Кузнецова "скатали" в другие газеты области, но он "уже любил Мариинск". Здесь оп нашел дружный, интересный коллектив. Тогдашняя жизнь редакции запомнилась атмосферой открытости, соучастия, критически-дружескими отношениями, когда на газетные материалы друг друга немедленно рождалась сатира, над которой покатывалась, вся редакция. Здесь он приобрел верных на всю жизнь друзей. Их было четверо, друзей-журналистов: Колеватов, Кузнецов, Зайцев и Колюбакин. - Первый уехал в г. Новосибирск прокладывать путь в науку. Второй по настоятельному зову первого подался сначала в новосибирскую областную газету "Советская Сибирь", - а затем посвятил себя издательской деятельности. Третьего пригласили в "Кузбасс" и он стал популярным журналистом Кемеровской области. Четвертый неплохо устроился в Новокузнецке. -Володя Колюбакин, покойный теперь, был из нас самый душевный и ранимый. Сказывалось, видимо, трудное детство, сиротство. Был такой казус. Зайцев выпустил очередной сборник фельетонов "Кирпич в сердце". А Колюбакин в Новокузнецке скупил их, видимо целую пачку, и месяца два "травил" Зайцева: вкладывая по одной книжке в конверт и каждый день по такому "кирпичу" отправлял Саше. Когда я приехал в Кемерово, Зайцев за голову хватался: "Слушай, он меня с ума сведет! Я уже мимо почтового ящика боюсь проходить". Я ему говорю за столом: "Давай-ка вышлем ему кирпич". Тот обрадовался: "Идея!" Снялись мы с ним тут же и пошли. Саша раздобыл где-то большой кирпич, сверху мы положили скелет от обглоданной селедки, откуда-то взялся окурок, хотя мы не курим, и его приложили, завернули нес кто и газету и понесли па почту. Девчонки над нами смеялись, по посылку оформили, даже цену кирпичу определили. Отправили. А Володя обиделся. Чем-то кирпич его уязвил. Это единственный случай такой. Всю жизнь мы сохраняем бережное друг к другу отношение, контакт полный, жизненных противоречий не испытываем. -С одной стороны, - соглашается с ним Виктор Александрович, - мы никогда не пытались вмешиваться во внутрисемейные дела каждого под предлогом дружбы, что нам и помогло ее сохранить. С другой, мы не стеснялись сказать друг другу резкие слова, но за ними никогда не стояло желания унизить, оскорбить. И мы до сих пор встречаемся, приезжаем в гостя, в командировки, хотя нас осталось трое. За окнами заметно темнело, В.А. Колеватов встал, чтобы включить в аудитории свет. Тридцать пять лет назад известный новосибирский хирург сделал ему операцию на сердце. "На аорте", - уточнил профессор. Тогда его предупредили: если он хочет жить, он должен строго соблюдать предписания врача, бросить курить и не брать в рот спиртного. Когда через полтора года он пришел в себя, то решил твердо: предписанного режима он соблюдать не станет, жить с оглядкой на здоровье – тоже. И повел прежний нормальный образ жизни, уйдя с головой в любимое дело - "Между прочим, - подчеркнул Колеватов, -журналистская школа здорово помогла мне в дальнейшей жизни". Когда он занялся преподавательской и научной работой, то с удивлением обнаружил, что даже у многих довольно успевающих и своей деятельности людей возникают трудности при написании статей, монографий, диссертаций. Нет у них навыков выражения своей мысли в текстах. А он таких проблем не знал. "Поэтому я благодарен судьбе, что она меня подвигла на журналистскую стезю, научила писать и четко выражать свои, мысли. А еще научила контакту с людьми, ведь журналисту приходится общаться и с теми, кто занимает высокий пост, и с теми, кто находится в самом низу социальной лестницы". Яков Мефодьевич поддержал мысль своего друга, продолжив ее: журналистика перековывает характер. Когда-то он с ума сходил из-за собственной стеснительности, в детстве и молодости глаза боялся поднять па чужого, человека, к председателю артели, чтобы взять у него интервью, высиживал очередь вместе с другими посетителями. Сейчас ему это смешно. - В издательство работал - с академиками, докторами спорить приходилось - И переспоривал. В ВАСХНИЛе был старшим редактором научного сельскохозяйственного - журнала, директором редакционного издательского центра из 60 человек. "Так что журналистская практика здорово формирует человека". Мариинск в жизни Якова Мефодьевича - самое светлое пятно. Недаром он до сих пор его видит во сне. То приезжает к нам в редакцию, где мы его все хорошо, встречаем, но он почему-то, все время, один, в стороне. То уезжать собирается из Мариинска, но все оттягивает. То "буквально вчера с Иваном Винниковьм собирались пешком идти в другой город, даже хлеба взяли, но не пошли". В Мариинск он рвется душой и телом, и, забегая вперед, скажу, что это ему-таки удалось: он приезжал на юбилей газеты, целых два дня общался со своим третьим другом -известным журналистом Кузбасса Александром Гавриловичем Зайцевым, побывал в редакции "Вперед", где ему наяву были очень рады, сидел в праздничном президиуме в городской администрации и даже выступил с трибуны, жаль, регламент не позволил уложиться во времени. Мариинск и его газета в жизни тех, с кем я познакомилась в Новосибирске, и не только, сыграла судьбоносную роль. Корни журналистской, научной, писательской, издательской ли карьеры - здесь, в этом небольшом старинном городе. Яков Мефодьевич когда-то работал над книгой о Мариинске и не думал, что, занимаясь в столичных архивах нескольких сибирских регионов, он увлечется историей гражданской войны и становления советской власти уже во всей Сибири. За 30-40 лет работы в архивах, в которых он просиживал по 6 - 8 часов подряд, он накопил 30 толстых папок ценного материала. На целый роман, к которому даже есть уже некоторые наброски, - главы. Он уже знает, о чем напишет, он поделится с читателями своим авторским отношением к давним событиям, у него есть общие глубокие представления о смысле жизни, и не напрасно ему снится Мариинск: Кузнецов видит его уже иначе, у него своя концепция, свой взгляд, и многое он понял именно сегодня. Но! Время уходит, а он все мучается в поисках формы, это занимает весь его внутренний мир. И он в отчаянии бросает: - Теперь как автора романа меня никто не дождется - поезд ушел, это надо было начинать в Мариинске, тогда бы я успел. По вот что подумал я: у меня же много материала о Мариинске и собственных воспоминаний, журналистских. Наверное, мариинцам будет интересно. Зайцев это сделал бы на фельетонный лад, а я бы с юмором. Приеду полистаю вашу газету, может, что-нибудь для вас присылать буду. Может, то, что уже есть... Из академии мы выходили все вместе. Неспешно брели по освещенной аллее, наслаждались тихой безветренной погодой, говорили о предстоящем новогоднем капустнике, на котором Виктору Александровичу вместе с коллегами предстояло изобразить Рака как знак Зодиака. В прошлом году другая кафедра образ его преподнесла в виде настоящего вареного рака и пива. И все догадались. Наконец мы расстались. На душе было грустно и тоскливо. В вагоне метрополитена было много пассажиров, все они казались мне усталыми и безучастными. А где-то рядом кипела интересная жизнь, шло внутреннее горение, строились грандиозные планы! Перед глазами стояли деятельный, весь устремленный в будущее Яков Мефодьевич Кузнецов и спокойный в своей умудренности, снисходительно посмеивающийся Виктор Александрович Колеватов. "Моя первая научная публикация состоялась в "Заре"… Снова иду по схеме, накануне продиктованной мне по телефону: "Выходите из метро, за спиной у вас Красный проспект, справа – мэрия, слева – оперный театр, идете между ними… ориентир – "Банк Москвы"… Набираете код… Вызываете лифт… седьмой этаж… квартира…". За дверью № 146 знакомый бодрый мужской голос. На пороге – улыбающийся, моложавый мужчина среднего роста, плотного телосложения. Подавая тапочки, приветливо расспрашивает меня о том, о сем. Нет, кандидата наук Геннадия Михайловича Залесова я представляла себе другим – намного старше, выше, строже и степеннее. Строже и степеннее, на первый взгляд, оказалась его жена Вера Николаевна, озабоченно вытиравшая посуду цветным полотенцем. Принимая гостинец, с укоризной покачала головой: "У вас, конечно, большая зарплата?" В просторной двухкомнатной квартире Залесовых просто и уютно, без претензий на роскошь, что всегда характерно для любой интеллигентной семьи. В комнате на длинных и стеблях в вазе красовались живые цветы - хозяин квартиры совсем недавно отметил свое 63-летие. "Но не сегодня", - поспешила снять мое чувство неловкости его супруга. У Веры Николаевны неважное зрение, оттого, наверное, и выражение лица ее - серьезное и задумчивое. Но отношение к гостье - самое заинтересованное и радушное - все же землячка. Мне, конечно, тоже любопытно все, что касается этой дружной четы и разговор завязывается сам собой. Познакомились будущие супруги в Мариинске, очевидно, когда Вера Николаевна работала в горкоме комсомола, возглавляя в 50-е годы отдел школьной молодежи. С учительством была связана почти вся ее жизнь. Преподавала в Мариинской школе № 2, "завучествовала" в Верхнекетском районе Томской области, преподавала в Томском лесном техникуме, заведовала кабинетом общественных наук Томского строительного института. В Новосибирск муж привез ее уже пенсионеркой. Живет жизнью мужа и детей, судьба, которых сложилась очень необычно. Дочь вышла замуж за шотландца и живет в Шотландии. На снимках, которые с гордостью показал мне отец, она напомнила мне принцессу Диану. "Здесь она просто прибранная, а на самом деле - обычная, как все", - искренно скромничает мать. Сын работает в Томском строительном институте, и временно находится в командировке в Корее - вот уже год как преподает на английском историю российской архитектуры в тамошнем университете. Родители же помогают воспитывать внуков от первой невестки. Живут, по словам Веры Николаевны нормально - все-таки пенсия, плюс зарплат Геннадия Михайловича, ее он регулярно получает и в том, и в другом институтах - НИИЖТе и народного хозяйства, как по привычке называют они оба ВУЗа. "Конечно, если б не дети мы бы жили не так", - как бы извиняется хозяин бодрым вдохновленным голосом, с живым блеском в глазах. Работа для Геннадия Михайловича - источник его жизненных сил и энергии. Так мне показалось. Студенты для него - "святое дело", с ними интересно, никогда не надоедают. Нагрузка довольно приличная: "Я только что пришел с лекции для четверокурсников -очников, у меня в эти дни еще дипломники-заочники". Геннадий Михайлович - доцент кафедры социальной психологии и управления Сибирского университета путей сообщения (бывший НИИЖТ), одновременно сотрудничает с Новосибирской государственной Академией экономики и управления (бывший институт нархоза) на кафедре "Менеджмент в социальной сфере". Работа очень интересная, и он подробно рассказывает о ней. Однако преподавательская деятельность у него успешно сочетается с научной. Последнее достижение и гордость плод коллективного авторского труда: -Мы недавно опубликовали учебник для студентов, который переиздала Москва большим тиражом. Недавно позвонили: снова будут переиздавать, видимо, в 2000 году. Хотя, на наш взгляд учебное пособие уже устаревает, его надо подработать. Пользуясь моментом, выпрашиваю для несуществующего пока редакционного музея одну из брошюр. Геннадий Михайлович, выбрав последнее издание, охотно подписывает. А вместе с курсом лекций передает; для редакции реликвию 1924 года - удостоверение внештатного корреспондента-мариинца Мальцева Александра Федоровича, материалы которого о мариинских и чебулинских делах публиковала областная томская газета "Красное Знамя". В те годы Чебула входила в состав Мариинской территории, а та, в свою очередь, - Томской. "Я как-то был в Москве и встретил Мальцева, тогда он мне удостоверение и передал", -поясняет Залесов, вспомнив еще одну деталь: в Мариинской спортшколе, которой долгое время руководил его брат Анатолий Михайлович, есть фотография первых футбольных команд, на которой заснят Мальцев -он был спортсменом. Поглядывая на часы, - через час ему предстояло быть в мэрии, - хозяин предался воспоминаниям, ради которых, собственно, я появилась в квартире Залесовых. Мариинск? Это неистребимо! В нем прошла треть его жизни. С ним он связывает начало своей научной деятельности. Его первые архивные изыскания были связаны именно с историей Мариинского комсомола - тема курсовой работы, с которой начинающий студент истфака Томского госуниверситета Геннадий Залесов выступил на научной студенческой конференции. Пришлось серьезно исследовать и изучать в Томских архивах массу залежалых документов и газет, чтобы обнаружить множество ценных фактов, до которых прежде никому не было дела. По настоянию журналиста газеты "Заря" (так называлась тогда наша газета) Я. М. Кузнецова эта научная работа в отредактированном варианте, доступном для читателя, была опубликована в 1958 году в трех номерах подряд и использовалась потом в работе ГК комсомола. После этого последовала вторая серьезная публикация в "Заре" - "Юность комсомольская", из воспоминаний одного из первых создателей Мариинской комсомольской организации на станции Мариинск педагога Елизаветы Яковлевны Поляковой. Студентом педучилища юноша проходил у нее практику , ничего не зная о ее героическом прошлом, на следы которого он наткнулся в Томском архиве. - Да, я могу сказать, что мариинская газета дала мне себя попробовать в этом жанре и продолжать писать. Я не могу назвать себя профессиональным журналистом, я всегда был внештатником, хотя и пришлось целый год редактировать верхнекетскую газету, но у меня есть такие вещи, которыми я горжусь, - весело смотрит на меня бывший земляк. Даже защитив диссертацию и став кандидатом исторических наук, даже переехав в Новосибирск и продолжая заниматься научной работой, Геннадий Михайлович Залесов не теряет связи с прессой, продолжая изредка публиковаться в газете "Вперед" и несколько раз в год - в многотиражке Западно-Сибирского управления железной дороги. В газету "Заря" Геннадий Михайлович любил забегать еще в школьном возрасте, зайти в газету "Вперед" в редкие приезды считает своим долгом. Редакция газеты прочно жизнь " как один из духовных, нравственных, культурных очагов города, причем притягательных". Благодаря общению с газетчиками, с людьми, которых он здесь встречал, общественной жизни, которая напрямую пересекалась с газетой и учебой, у Г.М. Залесова появлялся вкус к языку, слову, образному мышлению, рос кругозор, оттачивался интеллект, закладывалась внутренняя культура. "Заря" всегда ассоциируется у него с коллективным образом, где ты всем одинаково интересен. Зав. отделом Яков Мефодьевич Кузнецов правил его материалы, ответсекретарь Иван Ефимович Винников мог расспросить его о жизни, редактор "Зари" Иван Николаевич Васильев с ним мало общался, но чета сих нор поддерживает дружеские связи с семьей его дочери- врача Ирины Ивановны, которая живет в Москве, забрав когда-то к себе родителей н там же похоронив их. Возвращалась от Залесовых я уже поздно: проводив мужа в мэрию, Вера Николаевна затащила меня в кухню и угостила домашней пиццей - "специально пекла". Ей было интересно узнать о Мариинске, где остались дорогие ее сердцу люди. Многих из них сегодня уже нет, а тем, кто жив, я привезла приветы от обоих супругов. И могла бы привезти еще один материал. "Сегодня пришла мысль, - собираясь уже уходить и пожелав "Вперед" тиражности и востребованности, с сожалением в голосе воскликнул Геннадий Михайлович. - Пивкина надо было сюда заманить! Володя с нами на одной улице жил, на Партизанской. Сейчас он старший научный сотрудник института санитарии и гигиены Академии медицинских наук, имеет свою собственную, мастерскую как Заслуженный архитектор России, искусствовед, член Союза художников по этой части и очень плодовитый писатель - самородок. Тоже пописывал в вашу газету. Володя примчался б, но недавно он переехал на другую квартиру и не успел еще поставить телефон. Он бы вам рассказал...". Наталья ЛЕБЕДИНСКАЯ Это было, было… Я ехал в Мариинск по приглашению. Да не один, а с женой и крошкой сыном. Сейчас даже через годы трудно однозначно сказать, что подвигнуло меня отважиться поехать в неведомый, понаслышке суровый край. Может, то была некоторая затаенная обида за несостоявшуюся судьбу на своей земле, где учился и начинал самостоятельную трудовую биографию. А может, сказалась тяга к познанию новых мест, к кочевкам и путешествиям. Не знаю. Не могу утверждать достоверно. Но, только листая как-то журнал "Советская печать" (предшественник "Журналиста"), я наткнулся в конце номера на объявление: "Газета "Вперед", г. Мариинск Кемеровской области приглашает к себе на работу литературного сотрудника". Не попытаться ли? Сделал запрос. Редактор газеты Григорий Михайлович Шинкаренко откликнулся быстро. "Мариинск – город старинный, славен многими своими традициями, которые поддерживает и развивает газета. Стоит город на живописной реке Кии. Приезжайте, не пожалеете", - говорилось в письме. Сборы недавнего солдата были недолги. И вот скорый поезд Москва-Томск помчал нас за синие-синие дали. На станцию Тайга прибыли ночью. Январский мороз, кажется, дожимал до сорока. И хоть невелика была при мне ручная поклажа, но с ребенком на руках и она была в тягость. На перроне толпилась группа солдат. -А ну-ка, ребята, помогите семье сесть в электричку! – отдал вдруг команду старшина. Не прошло и минуты, как мы оказались в вагоне. - Вот видишь, сибиряки- люди добрые. Не пропадем, - подбадриваю я жену. А электропоезд уже набрал ход в направлении на Мариинск. Какой-то он? Чем и как встретит меня? Но в сумеречной снежной замяти я ничего, разумеется, не разглядел. Сил едва хватило дотащиться с вокзала до гостиницы. А поутру я пошел представляться редактору. Григорий Михайлович искренне приветствовал мое прибытие, пригласил на редакционную летучку, своим, мол. будь среди будущих коллег. Обсуждался только что вышедший номер газеты. Отмечались нюансы каждой публикации, все находки и просчеты, а редактор молчаливо выслушивал, сняв очки и вновь надевая их, чтобы сделать какую-то отметку в памятной книжке. - А теперь внерабочий вопрос, - проговорил Григорий Михайлович, оглядев поочередно всех собравшихся. - Прибывшему товарищу жилье надо временно снять. Кто этим займется? -У стариков, родственников моей жены поживут, - сказал, подумав, Петр Тихонович Герасимов, заведующий сельхозотделом газеты. А еще через несколько дней редакция мне выплатила подъемные и выхлопотала коммунальную комнату в одном из домов по улице Челюскинцев. И потекли рабочие будни. Многое я узнал, научился от мастеров пера старшего поколения. Я внимательно присматривался, например, к тому, как берет, организует материал на местах Петр Тихонович Герасимов. Ну что, скажем, можно добыть для газеты в поселке Дальнем, где трудоспособных-то насчитывается. полтора человека, да и те в страдный июльский день спозаранку отправились на луга? А Тихоныч, найдя бухгалтера этого отделения, задает и задает ему деловые вопросы, а все ответы добросовестно заносит в свой путевой блокнот. Часа два мурыжит. Вот уж будет Ивану Ефимовичу Винникову, нашему бессменному ответственному секретарю, сделать из чего верстку интереснейшей полосы на сельскую тему. Большим оригиналом слыл в коллективе заместитель редактора Лев Васильевич Курмыцкий. У него, действительно, было оригинальное мышление, а знания в области русского языка - воистину энциклопедические. Даже старейший корректор Лидия Ивановна Алексеева, что называется, в своем деле дока, а вынуждена была обращаться за консультацией по некоторым вопросам к всесведущему заму. Еще Лев Васильевич был непревзойденным шутником и юмористом. Его меткие остроты разили наповал. На работу он приезжал раньше всех, пожалуй, с первыми петухами. Я же со своей улицы Челюскинцев являлся всегда с опозданием. Едва поднимешься на второй этаж редакции, а Лев уже в коридоре, многозначительно отворачивает рукав, на часы поглядывает. -Да Лев Василич, автобус!..- скажешь ему, а он только укоризненно головой покачает: я-то, мол, со спиртзавода добраться успел. Однажды молодой сотрудник Сенька Шинкаренко, сын нашего редактора, решил похвалиться своей обновкой. -Какова, Лев, Василич? Идет мне? - прихлопнул он по ондатровой шапке. Тот внимательно оглядел его с головы до ног и изрек: -Да, по Сеньке и шапка!.. Последнего в жар бросило от такой похвалы. Непредсказуемостью журналистских задумок отличался и сам редактор, Бывало, вызовет к себе, долго молча смотрит в глаза, покусывая оглоблю очков, и вдруг спросит: - Как ты думаешь, с чего начинается Родина? Право же, я смущался от такой неожиданности, но уже догадывался: шеф хочет в газете чего-то необычайного, и очень был доволен, если своей публикацией попадал в десятку. Газета делалась содержательной, с разнообразной жанровой тематикой. Папки у ответсекретаря были полны готовым материалом. Это был так называемый "загон". По необходимости он мог заверстать любой материал в интересах читателя. А по субботам газета выходила в красочном исполнении с содержанием, соответствующим настроениям выходного дня. Один день в неделю кабинеты редакции совершенно пустовали. Ее сотрудники выезжали в командировку, Это был десант на село. Кто-то высаживался в Первомайке, а следующий ехал, до Суслова, третий - до Николаевки и т. д. Лихой ас-водитель Михаил Гриценко каждого доставит до места и всех соберет в назначенный час на обратном пути. За короткий срок я сжился, можно сказать, сроднился с коллективом. Но обстоятельства иногда бывают выше наших метаний. Через полтора года после приезда я покинул Мариинск. Но где бы ни носила меня судьба, я постоянно помнил о тихом славном городке на речке Кии, о друзьях-товарищах, оставшихся в нем. Вернулся я сюда только через шесть лет. И опять по приглашению Шинкаренко. Прознал Григорий Михайлович каким-то путем, что тружусь я почти по соседству, в Тюхтетской "районке", что в сорока верстах в сторону от Боготола. Что побудило его так поступить, не знаю, Только получил я вскоре от Ивана Ефимовича Винникова письмо-приглашение на собеседование, написанное, по просьбе редактора. А что тут долго-то было рассусоливать? Встретились мы с Григорием Михайловичем. Поговорили. И в конце августа я был уже снова в Мариинске, с колес попав на конференцию учителей. В составе сотрудников редакции я уже недосчитался многих. Ушел из жизни в расцвете творческих сил Лев Васильевич Курмыцкий (вечная ему память). Создали семью и подались в иные края на самостоятельный журналистский хлеб Валерий Локонов и Нонна Феофилова. Уехал на учебу и ныне так и остался за границей в Молдавии Володя Кудрин. Был новый и фотокорреспондент. Зато на своих местах оставались редактор и ответсекретарь, и "гранитный утес" посреди плещущего, моря хлебов - Петр Тихонович Герасимов. В остальном была молодежь. Это и низенький ростом, на вид щупленький, но с тяжеловесной походкой и громоподобным басом Костя Жиленко, развеселый, разухабистый Володя Павлов и другие. С ними мне предстояло продолжать традиции мариинских газетчиков - делать свое детище доступным, читабельным и интересным. Сколько же верст намерял, мотаясь по району за четверть века пребывания на мариинской земле? Сколько разных человеческих судеб пропущено через мое сердце? Трудно счесть. Вспоминаются встречи с Иваном Андреевичем Мельниковым из Федоровки, Павлом Михайловичем Шадриным из "Авангарда" (пусть земля им будет пухом). Это были прирожденные хлеборобы. От таких мужиков я набирался житейской мудрости, что не могло не повлиять в той или иной мере на журналистскую практику. А ученый агроном Салим Исмагилович Миникаев! В его передовом хозяйстве я не раз черпал темы - источник для серьезных размышлений на страницах газеты. А сколько рядовых трудяг от земли делились со мной сокровенным, пережитым и наболевшим. В конце шестидесятых - начале семидесятых годов журналисты городской газеты, наряду с коллегами областного масштаба, имели "солидный вес в губернии". Они стремились быть на передовой во всех сферах жизни горожан и сельских тружеников. Воздавалось должное передовикам производства. Не оставались незамеченными и те или иные недостатки, просчеты... И, попробуй, не откликнись на критическое замечание руководитель любого ранга, мигом окажешься вызванным на ковер пред грозные очи кого-то из секретарей горкома партии. Нет, я далек от призыва к возрождению старых порядков, какого-то диктата, сковывающего инициативу. Мы, журналисты, и сами были задействованы в кругу номенклатуры, в какой-то мере повязаны по рукам. Но и помощь при необходимости получали достаточную. Потому, мне кажется из нынешнего далека, так легко было манипулировать материалами на газетной площади тогдашнему редактору Григорию Михайловичу Шинкаренко. Он предоставлял нам широкое поле деятельности с пером и блокнотом, не давал застояться мысли до шаблона и стереотипа. Любая журналистская находка незамедлительно поощрялась на редакционной летучке. Бывало, вызовет к себе в кабинет редактор, поспрашивает о настроении, о делах личных, а затем прямо, без обиняков, покусывая оглоблю очков, спросит: "А с чего начинается Родина?" И ты задумаешься и о налившемся колосе на совхозных нивах, и о могучей стройной сосне где-то в глубине тайги, которой скоро суждено стать исходным материалом для изготовления мебели, и еще мало ли о чем. И вдруг вспомнишь о том, как давно ты не бывал среди простого народа, подзабыл его нужды насущные. И сразу же запросишься в командировку, Я, например, любил находиться среди сельского люда в любую пору года. Право же, не перечесть, сколько мудрости житейской я набрался от простого сельского мужика. Помнится, в разгар летнего дня приехали мы на луга в Федоровку. Стояла сенокосная пора. Тут и там растягивались валки уже подсушенного пахучего сена. Солнце поднялось довольно высоко, а механизаторы почему-то спокойно перекуривали, не начиная стогование. Так в чем же дело? Управляющий отделением совхоза Иван Андреевич Мельников молча отреагировал на этот мой риторический вопрос. Прямо из валка он скрутил жгут сена и подал мне его со словами: - Ну-ка, попробуйте сломать его. Не получается? То-то и оно. Рановато еще сенцу в стог ложиться... В другой раз рано по весне я был свидетелем того, как Иван Андреевич, подъехав к одному из полей, взял горстку земли, растер ее, понюхал, зачем-то к щеке приложил и, обращаясь сам к себе, констатировал: "А здесь запаздываем с севом, переспевает землица!" Мудрый это был хлебороб, с талантом от самой земли. Давно его нет среди живущих, а вот наставления его никак не забываются. На другой окраине района, на кирсановской земле хозяевал другой мудрец - самородок Анатолий Александрович Маркидонов. Побывать у него в гостях для меня было истинным удовольствием. Каких только былей-небылей не наслушаешься. Весело, с юморком вел хозяйственные дела мужик, а на практике они оборачивались весомой отдачей. Кирсановская нива всегда была умолотной. И репортажи оттуда получались тоже задиристые, искристые. Но случались и непредвиденные казусы в поездках по району. Без этого журналистская жизнь была бы не в жизнь. Приехали мы как-то на отдаленные выпасы совхоза "Берикульский". Тем летом по всему району был объявлен карантин, болезнь какая-то свирепствовала, кажется, ящур. И хоть опасен был такой вот свободный объезд, но мы имели на то разрешение. Прихватив с собой управляющего, двигаем к лагерю. И только тормознули на его территории, как увидели дружную толпу баб, двигающихся на нас. Вооружившись кто лопатой, кто вилами, они шли, словно в психическую атаку. На раздумывая долго, юркнул в машину и щелкнул замком мой спутник по командировке фотокорреспондент Михаил Маковеев, где-то поблизости затаился управляющий. И только я, не разобравшись в ситуации, оказался с бабами лицом к лицу. Они дружно, как штыки от винтовок, вонзили рядом со мной вилы и лопаты в землю и разом загомонили; -Пожаловали, начальнички? А молоко кто отвезет? А хлеб для нас где? - Да не тот это начальник, - убеждал откуда-то из-за машины управляющий, - все сделаю для вас, бабоньки! Оказалось, в карантинном ажиотаже о доярках в этом лагере попросту забыли… За долгие годы работы в сельхозотделе редакция сколько же дорог, полевых и проселочных, исколесить довелось! Не перечесть. Кажется, не осталось того уголка, большой или малой деревни, куда бы ни заносила меня судьба газетчика. И в каждой из них находились свои герои для газетной полосы, казалось бы, вовсе и не героических сельских будней. Я искал и находил не только отдельные личности, рельефно выделяющиеся в общей массе своих земляков, но и целые семейные династии, чьи дела и помыслы пропускал через собственное сердце. Это механизаторы братья Дьяконовы из Приметкино и братья Ивлевы из Константиновки, семейная бригада животноводов Чуяшовых из Суслова и Анна Ивановна Савицкая с дочерьми из Койдулов; Павел Павлович Зайцев с сыновьями и Михаил Николаевич Краснов из Камышенки. И много, много других. Всех здесь не назовешь. Я помню их в лицо, и как знать, возможно, многое в чем-то теряю, что, встретившись с героями своих очерков однажды, не возобновил встречи во второй... в пятый... десятый раз. Да что тут сомневаться, конечно же, теряю! Каюсь. Но такова уж участь газетчика, что, выдав "на-гора" одно творение, он загорается другой темой и готов мчаться хоть на край света лишь бы ухватить за хвост свою сказочно жар-птицу. Кто-то из мудрецов однажды сказал: "Нельзя объять необъятное". А ведь это, пожалуй, касается и нашего брата журналиста. Сколько бы ты ни был ухватист и поворотлив, в одиночку угнаться за оперативной информацией, которую порождает сама жизнь, попросту невмоготу, "Ищите себе помощников, надежных друзей газеты в трудовых, коллективах, - постоянно говорили нам, молодым газетчикам, на редакционных летучках более старшие коллеги. И я искал. Признаюсь, не простое это дело: познакомился с человеком, и| сразу он стал твоим добросовестным информатором? Не каждый еще коммуникабелен в отношениях с другими людьми. Другому легче гору свернуть, чем пару строк в газету написать. Но не отчаивался, приглядывался к людям, так или иначе перекрестившим со мной жизненные тропки... На железнодорожном узле познакомился с мастером ПТО вагонов Анатолием Васильевичем Головко. О нем я был наслышан еще от своего предшественника по отделу Владимира Кудрина, который однозначно отзывался: активный, мол, рабкор, ему только ориентиры стоит задать. И вот наше первое общение. Анатолий Васильевич годами старше меня, но задором души, интересом к жизни -намного моложе. Общий язык мы нашли быстро. А вскоре я только и знал, чтоб побыстрее "причесать" его корреспонденцию то с места своей службы, а то из локомотивного депо, из школы или больницы. Он и сейчас не порывает связей с газетой, находясь за пенсионной чертой… В райкоме профсоюза аграрников я давно уже получил по части газетных дел постоянную прописку. В свое время его возглавлял Афанасий Яковлевич Скатов. Человек беспокойный и обязательный, он не нуждался в увещевании по части содействия газете: надо - значит надо! И по окончании каждой декады, месяца, квартала, года я уже ждал его с итоговым материалом. Там доярке за рекордные надои вымпел и премию присудили, а там комбайнер удостоен такой же чести. Должен же знать об этом район? Непременно! Тогда умели ценить и поддерживать передовиков. А по мере необходимости Афанасий Яковлевич не стеснялся и сам обращаться за помощью. "А не проехать ли нам по сельским торговым точкам? - позвонит он по телефону. - Жалуются люди, дефицит от них прячут". И вот через некоторое время газета двигает заготовок: "Ревизоры приехали! Сгущенку выкинули". Его преемник на этом посту Анатолий Трофимович Федоров пошел еще дальше по поддержанию тесных контактов с газетчиками. С ним мы "проутюжили" весь, район, стараясь разрешить множество проблем, а то и просто сказать доброе слово о добрых делах человека от земли. Встречают по-разному: где с открытым радушием, а где косо, с подозрительностью: и чего, мол, нос суют в каждую щелочку, времена давно уж не те. Да, времена не те, Нынче они переменчивые, зачастую непредсказуемые. Но это не значит, что газета потеряла окончательно свой голос в общем хоре. К ней еще идут люди за советом, и не перевелись у неё и свои друзья, и свои герои. И. ЕФРЕМОВ. 1994 г. "Районка" в моей жизни Увидела я в ноябре прошлого года в газете "Вперед" свою статью о рекордном урожае картофеля, которым наше звено утерло нос американцам. Удивилась сперва: зачем, мол, редакции понадобилось прошлое ворошить? Потом смотрю, ссылка на то, что рассказ о нашем успехе был напечатан в № 7 мариинской газеты "Знамя коммунизма" за 26 января 1940 года, есть. А рядом с заголовком буковками помельче: "К 50-летию газеты". И поняла тогда, в чем дело: значит, нашей "районке" исполняется 50 лет, вот и обратилась редакция к истории ее жизни. А догадываться пришлось потому, что болезнь не позволяет мне выходить из дома, годы дают о себе знать, так что связь с редакцией теперь приходится поддерживать только как читательнице районной газеты. Прямо окажу, сильно взволновала меня эта весть, ибо много напомнила старая статья. Как-никак, выписываю я "районку" с 1935 года. И не только выписываю. В свое время не раз выпадала мне честь выступать на ее страницах, делиться накопленным опытом по выращиванию картофеля, да и по другим вопросам, связанным с. сельским хозяйством, высказывать свое мнение. Разные названия носила наша районная газета: и "За сплошную коллективизацию", и "Знамя коммунизма", и "Заря", теперь - "Вперед". Но дело ведь не в названиях, хотя и они мне кое о чем напоминают. Одно время выходили в Мариинске сразу две газеты - "Заря" и "Знамя коммунизма". Приглашают, помню, меня в редакцию, и не только меня, но и других товарищей позвали, тех, кто активно сотрудничал в обоих этих изданиях, и говорит редактор: "Газеты объединяются. Пригласили мы вас на совет, в том числе и для того, чтобы вместе решить, какое из двух названий дать новой газете". И ведь спор у нас самый настоящий разгорелся по этому в общем-то не такому уж и принципиальному вопросу. Одни за "Зарю" стоят, другие "Знамя коммунизма" отстаивают. Утихомирились только после того, как вмешался редактор. Доказал он всем, что удобнее и лучше для новой газеты именоваться "3арей". Так и порешили. Недаром в народе "районку" называют родной. Сколько ее корреспонденты добра людям сделали, и не выразишь. А откуда было сельчанам новости знать, когда во многих деревнях еще радио не говорило? Мне в ту пору, если соберусь в город (работала тогда председателем сельсовета), всяких наказов надают, и один среди них - обязательно привезти свежий номер районной газеты. Услышат люди звон колокольчика моей упряжки, идут: "Ну, как, Кондратьевна, привезла?" И читали, читали жадно, от первой до последней строчки. Такой авторитет у "районки"! Не скрою, люблю я свою газету, благодарна ее работникам простой человеческой благодарностью. И как мне не уважать их за чуткость и отзывчивость? Навалилась на меня болезнь. Врачи заключили: "Есть можно только белый хлеб, да чтоб пресный был". Ходок из меня плохой, в магазин добираться трудно. Обратилась я в Берикульский рабкооп с просьбой продать мне пшеничной муки. А председатель его т. Хомченко уперся: "Получай в порядке общей очереди". Что делать? Я со своим ходатайством в райпотребсоюз. Зав. торговым отделом РПС Демидова позвонила Хомченко, распорядилась продать муки, а он не торопится. И тогда обратилась я в редакцию. И просьба моя была быстро удовлетворена. Да и мне ли одной помогла редакция? Таких, как я, десятки, сотни. Почти 35 лет регулярно слежу я за тем, о чем пишет наша районная газета. Меняются времена, жизнь выдвигает все новые и новые вопросы, ставит все более высокие требования. За выполнение, удовлетворение их сражается моя "районка". И пусть ей исполнилось 50 лет, в главном она осталась прежней – в своем постоянном внимании, в заботе о простом человеке. Глубокий земной поклон ей за это. Анна ЮТКИНА Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии. Январь 1970 г. Слово о коллеге Короткий телефонный звонок. -Алло, редакция? - раздается в трубке звонкий молодой голос. Наверное, именно о таком говорят, что его можно узнать из тысячи. -Да, да, Николай Иванович, здравствуйте! -Материалы на страницу железнодорожника подобраны, - сообщает Николай Иванович. - Нужно только сфотографировать лучших людей. Вы можете подъехать? -Сейчас будем... Автобус останавливается на привокзальной площади, и вот мы уже крепко пожимаем руку встречающего нас мужчины. Это и есть Николай Иванович Романов, секретарь первичной парторганизации одной из служб станции, давний друг газеты. Мы проходим по службам, Николай Иванович знакомит нас с железнодорожниками, рассказывает о них; то и дело щелкает затвор фотоаппарата... Такие встречи нередки. Часто Николай Иванович сам заходит в редакцию, приносит исписанные крупным округлым почерком страницы. Сотрудничать в газете Николай Иванович стал несколько лет назад. Рабочая тема была главное в его выступлениях. Он рассказывал о железнодорожниках, их трудовых успехах, заботах А когда в конце прошлого года при узловом парткоме станции решили создать внештатную редакцию районной газеты, редактором ее единодушно избрали Н.И. Романова. К другим заботам (Николай Иванович, в частности, член родительского комитета 108-й школы) прибавилась эта: продумать очередной выпуск страницы, собрать материалы. Но когда рукописи принесены в редакцию, среди них обязательно есть листы со знакомым округлым почерком. Николай Иванович по-прежнему верен рабочей теме, рассказывает о тех, кто трудится рядом с ним. ...Есть люди, с которыми приятно вести разговор, потому что чувствуешь их живую заинтересованность, внимание, доброе участие. К ним относится Николай Иванович Романов. В деловом разговоре, который мы нередко с ним ведем, он всегда изложит свою точку зрения, тактично даст совет. А разговоры эти чаще всего о газете, нашей газете, которая занимает большое место в жизни этого беспокойного, по-хорошему неугомонного человека. М. ПОДГОРНЫЙ. 1975 г. "В жизнь тебя повел ревком"… В декабре мариинской газете "Вперед” исполнится 85 лет. Это старейшая газета Кузбасса. За минувшие годы печатное издание сменило много названий. Она побывала и "Лучом красного солнца", и "Пахарем”, и "Знаменем коммунизма”, и "Зарей”. Но суть не в названии, а во вкладе, который остался и остается от газеты, находящейся всегда на переднем крае жизни. Каждая публикация городской газеты моментально на слуху. А жители Мариинска не лыком шиты — грамотные и житейски опытные. В городе еще до революции (в 1901 г) было основано библиотечное общество, выходила газета "Звено", издавался журнал "Окрошка”, журнал мариинских кооператоров "Зарница", затем мариинцы читали "Известия Мариинского ревкома", местный учитель Сергей Иванович Баланкин составил букварь для первоклашек. Жизнь Мариинска всегда была деловой, энергичной и творческой. Он дал нам прекрасного писателя Владимира Алексеевича Чивилихина, оставил память о писателе-народнике Николае Ивановиче Наумове, жившем здесь в конце 19 века. Корреспондентами газеты "Вперед" работали - ставший позднее доктором философских наук Виктор Александрович Колеватов; впоследствии главный редактор отдела Западно-Сибирского книжного издательства Яков Мефодьевич Кузнецов; социолог Владимир Николаевич Колюбакин; известный в Кузбассе журналист, лауреат многих журналистских премий, в том числе и республиканских, многие годы проработавший потом в "Кузбассе" Александр Гаврилович Зайцев… Рано ушедший из жизни Евгений Красносельский тоже постигал журналистские азы в местной газете. Ленинские слова: "Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор", наверное, и поныне имеют свою силу и актуальность. И мне это известно не понаслышке: в течение тридцати лет я являюсь внештатным сотрудником газеты. Мое сотрудничество началось в далеком теперь уже 70-м году. Работал я тогда на железнодорожном узле станции Мариинск. Пробовал писать заметки о работе коллектива, о рядовых железнодорожниках. Так шаг за шагом оттачивал репортерское мастерство. В этом мне помогали опытные журналисты Лев Курмыцкий, Алексей Архаров, Иван Ефремов, Виталий Бухгольц, которым сегодня я очень признателен за полученную науку. От простеньких зарисовок я стал переходить к более содержательным и разноплановым публикациям. Но, в основном, готовил материалы о работе предприятий нашего железнодорожного узла, людях труда, железнодорожных династиях, о ветеранах. Помню семинар-совещание при обкоме КПСС, куда я, как активный рабкор, и корреспондент газеты Алексей Архаров были командированы. На совещание приехали сотни журналистов и активистов областных, городских и районных газет Кузбасса. Руководители областного партийного аппарата уделяли прессе большое внимание и давали ей "зеленый свет". В те годы в газете "Вперед" ежемесячно выпускалась страничка "Сигнал", подготовленная общественной редакцией, в которую входили: А.В. Головко, Г.Т. Аношкин, Н.В. Яшнева, Л.М. Куликова. Редактором "Сигнала" был избран Николай Иванович Романов. За выпуском каждого номера "Сигнала" зорко следил секретарь парткома железнодорожного узла Юрий Иванович Крюков. Обычно он наставлял нас, чтобы хвалебных статей было поменьше, а побольше критических выступлений. Плодотворная работа нашей общественной редакции была одобрена руководством Ачинского отделения железной дороги. Как сейчас помню свои публикации о семейных династиях железнодорожников. К примеру, в ПТО вагонов работала династия Бабешко, основателем которой был почетный железнодорожник Федор Федорович Бабешко. По его стопам пошли дети: Николай, Владимир, Серафима. Известна на железнодорожном узле и династия Фроловых. Младший из них, старший осмотрщик вагонов Александр Кузьмич Фролов, достойно носит звание "Почетный железнодорожник" и был награжден самим Министром путей сообщения именными часами. Одной из самой многочисленных династий ПТО вагонов считается семья Ступиных. Вслед за отцом и матерью пришел в ПТО, после окончания железнодорожного техникума, Владимир Павлович Ступин. От рядового осмотрщика вагонов до руководителя предприятия - таков путь этого трудолюбивого человека. На железной дороге продолжают трудиться сестра Владимира и два его сына. Жаль, что "Сигнал" прожив ряд лет, стал меркнуть и, в конце концов, "погас". Не стоит сейчас ворошить прошлое, искать виновников исчезновения "Сигнала" с "впередовских" полос. Только доподлинно знаю, что его с удовольствием читали не только железнодорожники, но и люди других профессий. Канул в небытие "Сигнал", но я никогда не прерывал связи с газетой "Вперед", всегда был ее гостем и автором многочисленных публикаций. Правда, после выхода на пенсию писать стал редко. Тем более, что так резко сменилась жизнь в России. Ныне взять информацию на каком бы то ни было предприятии – это проблема. А если ты еще не штатный корреспондент, а пенсионер, то и подавно отношение к тебе плёвое, мол, тут не до тебя, дедок! А лет эдак двадцать тому назад намного проще было вести диалоги с руководителями и работниками предприятий. Они охотно давали интервью, делились производственными планами на будущее. Неужели это будущее уже наступило? Не хотелось бы верить. Идут годы, меняются времена и нравы, но моя любимая газета "Вперед" была и будет рупором земли мариинской. И к своему 85-летию она идет, не теряя молодости духа. Это ей как-то посвятил мой коллега по перу Николай Терентьев такие строки: Много зорь встречал мой город, И прошли десятки лет, С той поры, как в лютый холод Ты впервые вышла в свет. Родилась форматом малым – Звонким боевым листком. И под стягом своим алым В жизнь тебя повел ревком. Ты мужала, непоседа, На подъем была легка. Мариинская газета Шла на стройки и в цеха. Шла на фермы и в артели, В школы шла, на стадион. Шла с блокнотом в зной, в метели, Задавая жизни тон… Анатолий ГОЛОВКО, нештатный кор. газеты "Вперед". 50 лет с газетой "ВПЕРЁД" Первую свою заметку в мариинскую газету я написал в 1953 году. В то время я приехал в Мариинск по направлению на работу в сельское хозяйство района. А до этого семь лет, после окончания Прокопьевского горного техникума, трудился механиком подземного участка в шахте. Приехав на новое место жительство, я в первые же дни зашел в парикмахерскую, и поразился, что цены за услуги стрижки и бритья здесь значительно выше, чем в шахтерских городах Кузбасса. Об этом я и написал в газету. Но более активное участие в жизни газеты я принял в 1957 году, когда был избран председателем профсоюзного комитета Мариинской МТС по обслуживанию колхозов. Эта должность была на общественных началах, а трудился я старшим механиком по трудоемким процессам. В 1960 году, при реорганизации колхозов в совхозы, меня избрали председателем профсоюзного комитета совхоза "Авангард", в двенадцати отделениях которого трудилось 1300 человек. Теперь должность председателя профкома была освобожденной и у меня появилась возможность чаще писать в газету о передовиках производства и всех знаменательных событиях в жизни совхоза. Мои публикации заметили журналисты и читатели. На следующий год, в День печати мне вручили награду – Почетную грамоту и книгу А.Коптелова "Великое кочевье" с дарственной надписью редактора газеты "Заря" И. Васильева: "А.Я. Скатову в День советской печати за активное участие в газете "Заря" . 5 мая 1961 года". Эта книга, многочисленные Почетные грамоты и сувениры до сих пор хранятся в моем семейном архиве. В те годы наша городская газета пользовалась большим авторитетом, если не сказать любовью, у горожан и селян. Ее тираж превышал 14 тысяч экземпляров. Газету можно было купить в газетных киосках. Во многих предприятиях и организациях имелись газетные витрины, которые регулярно обновлялись свежими областными и местными газетами. Такая витрина находилась и у здания редакции нашей газеты. На полевом стане тракторной бригады Большеантибесского отделения совхоза "Авангард" был закреплен стенд для городской газеты "Вперёд" и комбайнеры, окончив работу, непременно подходили к нему и знакомились с ходом полевых работ в районе, о лучших механизаторах. И только после этого шли в столовую полевого стана, а затем на отдых. Газета часто публиковала материалы о передовом комбайнере совхоза "Авангард", орденоносце Викторе Васенине, намолотившего свыше 8 тысяч тонн зерна. Этот рекорд держался 14 лет, пока не появились новые марки более производительных комбайнов и новые передовики производства. Тогда первенство перешло к комбайнеру Виктору Галкину из совхоза-техникума, а потом и к другим механизаторам. В газете регулярно публиковались заметки о передовых механизаторах и животноводах района, жителях и тружениках города. Горожане и селяне знали фамилии лучших людей земли мариинской. Еще более тесно я стал сотрудничать с газетой, когда работал председателем райкома профсоюза работников сельского хозяйства. На этой должности я трудился 14 лет. Но, и выйдя в 1986 году на заслуженный отдых, до сей поры не прерываю сотрудничества с газетой "Вперёд". Пишу материалы различной тематики: о людях, о недостатках в жизни города и района. Публикаций моих было очень много. Если сегодня собрать их воедино, то получился бы довольно увесистый том. За те полвека, что я сотрудничаю с газетой, в редакции сменилось много журналистов, редакторов, фотокорреспондентов. Многие из них оставили хорошую память о себе. Добрые слова хочется сказать в адрес и сегодняшних журналистов Валентины Сеет, Натальи Лебединской, Николая Терентьева, редактора Елены Пьянкиной, технических работниках редакции, которые продолжают традиции газеты, заложенные еще 85 лет тому назад. Наша "Вперёд" – старейшая газета в Кузбассе и через 15 лет она отметит свое столетие. Так вперед же к столетию – "Вперёд"! Афанасий СКАТОВ, внештатный корреспондент газеты "Вперёд" с 1953 года. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
Copyright MyCorp © 2024 | 