Приветствую Вас Гость!
Архив Следопыта
Меню сайта
Категории раздела
Мы живем в зеркальном, перевёрнутом мире, который называется, мир исправления. Творение не было завершено. Это было сделано намеренно, чтобы дать возможность человеку принять участие в процессе творения, став помощником и со-творцом Великого Архитектора, и потому — действительным хозяином сотворенного мира.
Наш опрос
Общение
Cтатистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Поиск по сайту
Архив записей
- 2012 Февраль
- 2012 Май
- 2012 Июнь
- 2012 Июль
- 2012 Август
- 2012 Сентябрь
- 2012 Октябрь
- 2012 Ноябрь
- 2013 Май
- 2013 Июнь
- 2013 Ноябрь
- 2015 Декабрь
- 2016 Январь
- 2016 Февраль
- 2016 Март
- 2016 Апрель
- 2016 Май
- 2016 Июнь
- 2016 Сентябрь
- 2016 Октябрь
- 2016 Ноябрь
- 2016 Декабрь
- 2017 Апрель
- 2017 Май
- 2017 Июль
- 2017 Август
- 2018 Февраль
- 2018 Март
- 2018 Май
- 2018 Ноябрь
- 2018 Декабрь
- 2019 Январь
- 2019 Февраль
- 2020 Март
- 2020 Май
- 2020 Июнь
- 2020 Сентябрь
- 2020 Октябрь
- 2021 Апрель
- 2023 Март
- 2023 Июнь
- 2024 Февраль
- 2024 Март
Друзья сайта
************************
Помощь ресурсу
ЮMoney 410013775752608
************************
О чём бы ты не думал и кто бы ты
не был – ты помечен вечностью, высшим разумом Мироздания. Тебя выбрали, и ты родился. И ты всю жизнь будешь постигать тайну бытия. И если ты тот человек, именно человек Вселенной, тебе будет доверена тайна. Её передадут тебе и доверят тебе, и, если ты готов, то почувствуешь это, узнаешь своим внутренним состоянием, душой. С этого малого, начинается большое, то, что называется Жизнь, лично твоя, единственная в этом Мире и неповторимая.
Материя - есть равновесие добра и зла
Главная » 2012 Ноябрь 9 » Очерки о городе и его людях (продолжение)20:36 Очерки о городе и его людях (продолжение) |
-Папа, чай готов, приглашаю к столу. А вот и твое любимое лакомство, - и молодая хозяйка поставила перед отцом рамку с сотовым медом. Александр Пантилимонович улыбнулся и мастерски начал разделывать острым ножом пчелиный дар. Янтарные слезинки лета с тонкого клинка ножа начали скатываться на блюдо… Вкус меда Александр Пантилимонович познал вместе с молоком матери. Этот вкус так и остался для него – родом из детства. Его дед Семен Наумович и отец Пантилимон Семенович Устьянцевы были колхозными пасечниками, которая находилась в глухой тайге Новокузнецкого района на реке Абашеевой. Здесь же, на пасеке, 21 января 1948 года появился на свет и Александр Устьянцев. Пасека была большая – в 200 и более ульев. На ведении пчеловодства колхоз имел огромные прибыли. Так и рос мальчишка в глухомани в обществе родителей и деда. Сызмала помогал взрослым присматривать за пчелами и слушал их поучения. Дед любил повторять: «Пчелы – это уникальное общество, у которого и людям есть чему поучиться. Улей живет по строгому порядку, одни пчелы оберегают семью, другие носят мед, третьи кормят детей, и все обязанности четко распределены». Семья Устьянцевых жила в ладу с природой и самими собой. Отец с дедом учили Шурку выживать в экстремальных условиях: он рано научился «читать» следы зверей, знал их повадки, умел ориентироваться в лесу, четко определял направление по едва заметным признакам. Рос мальчишка на парном молоке, овощах с огорода, ягодах и прочих дарах природы. Все свеженькое, только что из-под солнышка, с грядки. В хозяйстве были корова, поросенок, курицы. Словом, пища самая что ни на есть натуральная и здоровая. Баловали Шурку и медком. Любил юный таежник проводить ранние зорьки с дедом Семеном на берегу шустрой речушки, половить чебачков да хариусов. Дедушка постоянно наставлял Шурку: "Ты, внучек, на бережку открыто не стой: хариус - рыба зоркая. Нипочем не клюнет, коли, рыбака завидит. Стань за кустик и оттуда удочку забрасывай". Конечно, и по грибы ходили, полные корзины приносили из леса. И сейчас Александр Пантилимонович, выбрав летом свободный денек, вырывается куда-нибудь за город в бор за рыжиком. Знает два способа его заготовки на зиму - горячую и холодную засолку. В первом случае рыжик сохраняет свои цвет и форму, во втором - восхитительный аромат. По воскресеньям мать топила русскую печь, пекла ватрушки, пироги. В чреве печи томилось топленое молоко. И было так забавно снимать с него золотисто-коричневую корочку, когда мама вынимала глиняный горшок из печи, ставила на стол. И главным атрибутом в этот день становился самовар. Умудренные опытом люди знают, что чай из самовара сильно отличается от того, что заваривают в чашке или заварнике, он намного вкуснее, имеет тонкий аромат дымка. Отличается и сама атмосфера чаепития. Самовар дымится, возникает спокойствие, умиротворённость. Из обычной процедуры чаепитие превращается в своеобразный вид отдыха. И если мама на ночь сыну рассказывала разные сказки, то отец и дед Семен учили сына и внука профессии пчеловода. Династия пчеловодов Устьянцевых должна продолжаться. Многие их рассказы прочно зарубцевались в памяти Александра. Например, он знает, что наша страна в древние века была густо покрыта лесами, в которых было много пчел, и наши предки добывали из дупел мед и воск. Уже в ту пору население нашей страны стремилось увеличить число деревьев, заселенных пчелами. Люди, занимавшиеся пчелиным промыслом, выдалбливали в деревьях продолговатые щели, расширяли их внутри, как дупло. Искусственное дупло, подготовленное человеком для заселения пчелами, называлось бортью. Так возникло бортевое пчеловодство. С уменьшением девственных лесов, а также для лучшей охраны пчел наши предки стали спиливать разбросанные по лесу борти и собирать их в виде колод в одном удобном месте. Так постепенно произошел переход от бортевого пчеловодства к пасечному. Но из неразборных ульев получали мало меда, работать с ними было неудобно, поэтому делались попытки внести в них улучшения. Появился линеечный улей, в котором под съемную крышку укладывали параллельно ряд линеек так, чтобы под каждой линейкой пчелы отстроили отдельный сот. Подрезая соты с боков и отделив их таким образом от боковых стенок, можно было осторожно вынуть отдельный сот, не разрушая его. Однако линеечные ульи широкого распространения не получили и были лишь переходной ступенью к современным рамочным (разборным) ульям, которые открыли возможность управлять жизнедеятельностью пчел. Еще знает Александр, что пчелы в Сибири злее, чем в теплых краях. Однако не бывает худа без добра. Скверный характер насекомых делает их гораздо трудолюбивее своих добродушных сородичей. Мед, принесенный сибирскими пчелами вкуснее и питательнее. Чем агрессивнее пчелиная семья, тем больше меду соберешь с улья. Кусачие насекомые более трудолюбивые, но ради хорошего меда можно потерпеть и скверный характер. Давно известно, что тягучее лакомство - хорошее лекарство и питательный продукт. Наступила пора отправляться Шурке в школу. А это ни много - ни мало, а почитай, 30 верст. Транспорта добираться до школы не было, и приходилось в городе снимать для ученика «угол», хозяйка которого предоставляла кров и готовила еду из завезенных семьей продуктов. Так жил и учился Александр, скитаясь по чужим углам. А когда уж больно соскучится, то на выходной, забросив за плечи рюкзак, уходил пешком на пасеку. В те годы развелось немало волков, так дед Семен зашил внуку за подкладку верхней одежонки спичечный коробок с дымным порохом. Дымный порох очень сильно пахнет, и волки знают, чем это им грозит, поэтому близко не подходили. Одного не знали волки, что не было у мальчонки ружья. Подрастая, Александр стал добрым помощником деду в изготовлении нехитрых приспособлений к домашней утвари, нехитрой технике, имеющейся в хозяйстве пасеки. До всего доходил своим умом или с дедовой подсказки. Семен Наумович, видя смекалку внука, и как тот тянется к конструированию всевозможных механизмов, как-то пророчески сказал: «Нет, не будет из Шурки хорошего пасечника. Ходить ему в инженерах. Видно, на то воля Божья». В один из дней в школу пришла мать Александра – Елена Александровна. По ее встревоженному виду он понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Они пришли на железнодорожный вокзал, откуда поездами, с пересадкой, прибыли в Мариинск. На его постоянный вопрос: «А где отец и дед Семен?», мать долгое время давала невразумительные ответы. О том, что семья распалась, и отец женился вторично, Александру предстояло узнать много позже… -Папка, очнись, чай остыл. В каких облаках ты витаешь? Смотрю на тебя: лицо то улыбчивое, то насупившееся. - Прости, дочь. Знаешь, иногда так полезно вспомнить детство, окунуться в него, как в целебный источник, и шагать по жизни дальше и дальше в голубую светлую даль… В 1968 году, после успешного окончания Мариинского лесотехникума, Александр Устьянцев, получив свободный диплом, уехал в Томск, где начал трудовую деятельность в должности сменного мастера на 5-м подшипниковом заводе. В этом же году подал свое первое рационализаторское предложение. Вскоре его переводят в отдел механизации и автоматизации заводоуправления на должность старшего техника-конструктора, а затем назначают старшим мастером цеха по изготовлению нестандартного оборудования. Работая на подшипниковом заводе, он прошел хорошую конструкторскую школу, которая пригодилась ему в дальнейшей работе на Мариинской мебельной фабрике, где он трудился с 1971 по 2001 годы: старшим инженером-конструктором, главным конструктором фабрики. За 30 лет работы на фабрике А.П. Устьянцевым выполнено 2430 конструкторских разработок по различным направлениям деятельности предприятия. Это нестандартное технологическое оборудование, проектирование по строительству, усовершенствование узлов выпускаемой мебели, полное проектирование промышленных образцов мебели и многое другое. Все 30 лет работы на фабрике Устьянцев был бессменным председателем ВОИР предприятия, одновременно руководил общественным конструкторским бюро, обучил конструкторскому делу 9 работников предприятия. Руководимый им коллектив рационализаторов подал 866 рацпредложений, из которых 667 использованы в производстве, отчего предприятие получило огромный экономический эффект, исчисляемый на тот период более чем двухмиллиардной суммой в денежном выражении. В свободное от основной работы время Александр Пантилимонович занимался в своей мастерской. А мастерская эта находится во дворе его дома. Там он обкатывал и обкатывает многие свои задумки. Мастерская особой изысканностью не поражает: верстак, многочисленные инструменты, пачки различных технических журналов. А вот когда хозяин показывает механизмы, сотворенные его руками, то понимаешь каким могучим умом и фантазией должен обладать их создатель. Вот хотя бы одно из странных сооружений, глядя на которое признаешь, что раньше ничего похожего не видел. Машина не машина. Открытая, с шестью колесами, два из которых с резиновым покрытием, а четыре металлические, с лопастями. Это передвижное транспортное средство управляется с помощью двух рычагов. За счет таких необычных колес транспортное средство обладает большей, чем обычная техника, проходимостью. И хотя мощность двигателя, установленного на агрегате, и невелика - всего четыре с половиной лошадиной силы, этот мини-вездеход без особого труда идет по бездорожью со скоростью 25 км в час, очень маневренный. Много месяцев бился над созданием этой техники Александр Пантилимонович, немало денег ухлопал на приобретение деталей к новинке, так что вполне мог спокойно приобрести хотя бы подержанный автомобиль. На это намекали ему многие знакомые. Все это так. Только не может Александр Пантилимонович жить просто, без выдумки, без той живинки, которая впереди мастерства бежит и человека за собой тянет. Годы, которые руководил ВОИРом на предприятии А.П. Устьянцев, совпали с периодом, когда социалистическое соревнование в коллективах уже вошло в свою наивысшую фазу - движение за коммунистическое отношение к труду. Можно спорить о том, какое место занимала проблема построения коммунистического общества в думах и стремлениях обыкновенных людей. Как и большинство народа, на мебельной фабрике стремились честно трудиться и превзойти достигнутое, чтобы жить стало лучше. А слова из песни не выкинешь. Марш коммунистических бригад был непреложным символом того времени. Этот марш звучал, когда чествовали победителей социалистического соревнования. Под его исполнение лучшие представители коллектива проходили по улице Ленина в колоннах праздничных демонстраций. В любом большом деле важен личный вклад каждого. Поэтому основной акцент все-таки был сделан на индивидуальное соревнование. Перед каждым, кто в него вступал, ставилась задача - работать над собой. А это, возможно, и есть самое трудное в жизни. В принимаемых социалистических обязательствах речь шла не только о высоких показателях в труде. Целью всей воспитательной работы в тот период было провозглашено достижение всестороннего гармоничного развития личности. Формы учебы могли быть разные - в высших и средних учебных заведениях, школах профсоюзного актива, через участие в постоянно действующих производственных совещаниях, советах содействия семье и школе и т.д. и т.п. Любая общественная деятельность рассматривалась как учеба для воспитания активной жизненной позиции. Среди инженерно-технических работников в семидесятые-восьмидесятые годы было популярным соревнование на основе личных творческих планов-обязательств. От обычных социалистических обязательств они отличались принятием пунктов, отражающих творческий вклад соревнующегося в развитие производства. Как правило, личные творческие планы включали намерение внести полезные усовершенствования в работу деревообрабатывающих станков и механизмов или разработать новые технические устройства, облегчающие эксплуатационный процесс, участвовать в работе творческих коллективах рационализаторов, подавать рабочие предложения по улучшению работы своего участка или цеха. Огромное воздействие на развитие технического творчества оказывали ежегодный смотр рационализаторской работы с выявлением победителей, а также практика ежегодного присвоения званий «Лучший рационализатор мебельной фабрики». Многим мариинцам известны такие наименования мягкой мебели, как «Мария», «Кия», Саша», «Каскад», «Кредо», «Лель», «Арчекас», «Пион», «Ирина» и многие-многие другие, образцы которых разработал и внедрил в промышленное производство Александр Пантилимонович Устьянцев. Его имя занесено в областную Книгу Почета «Летопись борьбы трудящихся Кузбасса за коммунизм», он является лауреатом премии Кузбасса за 1983 год, лауреатом премии «За ускорение научно-технического прогресса в лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности, ему присвоены звания «Лучший рационализатор Кузбасса», «Лучший рационализатор Минлесбумпрома СССР», награжден нагрудными знаками: «Изобретатель СССР», «За активную работу в ВОИР», «Отличник изобретательства и рационализации», «Отличник изобретательства и рационализации 12-й пятилетки», «Ударник коммунистического труда», «Победитель социалистического соревнования», «Молодой гвардеец пятилетки», «55 лет Кузбассу», «Участник ВДНХ», «За большой личный вклад в развитие технического творчества трудящихся». Ему вручена медаль «Ветеран труда», а в семейном архиве хранятся десятки Почетных грамот, Дипломов и благодарственных писем от руководства городской и областной администраций, Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов, министерства. А 12 января 1993 года первый Президент России Б.Н. Ельцин подписал Указ о присвоении А.П. Устьянцеву высокого звания «Заслуженный рационализатор РФ». А еще он с честью носит звание «Почетный гражданин РФ и СССР», за которое, стыдно произнести, новое государство доплачивает ему, аж… 75 рублей. Старшее поколение людей, особенно производственников, помнят девиз социалистического периода: "Победа будет за тем строем, который научится первым внедрять научно-исследовательскую мысль в производство". И это - было. Сейчас рационализаторство ликвидировано не только как массовое движение, но и вообще. Спад же начался тогда, когда в России за основу человеческого бытия была принята частная собственность. Об этом же, кстати, говорил еще в 1991 году лауреат Нобелевской премии Василий Леонтьев: «Та экономическая модель, которую пытается осуществить Е. Гайдар, соответствует американской, но на российской почве она работать не будет. Почему? Существуют строгие правила, своя этика, свой кодекс чести, гармония человеческих преобразований и культуры человеческих отношений. Необходимо создавать атмосферу общественного признания людей, способных что-то самостоятельно создать, организовать, внедрить. Иначе может получиться так, что рынком овладеют люди, которые станут пополнять свои доходы за счет взвинчивания цен. Но производство товаров ничуть не увеличится в стране. При таком подходе больше всех, очевидно, пострадает работник-производственник». Так и получилось, а ликвидацию БРИЗов на предприятиях многие производственники считают одной из главных причин развала отечественной промышленности. Да, трудности с внедрением новых технологий и рацпредложений в советское время были, но на бланке рационализатора было написано: "Научись общаться с людьми так, чтобы твои идеи были восприняты правильно". В этой связи даже не хочется говорить о том, как нынешняя власть "общается" со своим народом. Настолько очевидна ее суть. Ветеран труда А.П. Устьянцев и сегодня еще полон энергии, только приложить ее оказывается некуда. Родное предприятие, после пожара 1999 года, так и не успев встать на ноги, приказало «долго жить». Аналогичных предприятий в городе не осталось. Покидать родной очаг, соблазнившись на предложения, поступающие из других городов, он не намерен. Слишком прочная нить связала Александра Пантилимоновича с Мариинском, и рвать ее «по живому» очень тяжело. Поэтому он продолжает верить в свою звезду и голубую светлую даль. 2005 г Александр ЗАЙЦЕВ Отчество …Тогда, в пятидесятых, собрал нас – токарей, монтеров, литейщиков – редактор городской "Зари" Иван Николаевич Васильев, чтобы выпускать, как во всеуслышание заявлял, самую лучшую газету в области. Потешаясь, сам над собой, рассказывал как он, крестьянский парень Ванька Васильев – сапоги гармошкой и кепка восьмиклинка – брал интервью у самого академика Бардина. В приемной главного инженера Кузнецкого комбината толпились центральные и зарубежные корреспонденты: ждали выпуска новой плавки. Иван Павлович вышел улыбающийся, радостный. Его обступили стеной. А Бардин вдруг громко: "Кто тут из "Большевистской стали"? И протягивает ему, обалдевшему от страха зеленому юнцу, два листка текста: "Вот вам ответы для интервью…". Иван Васильевич любил свой старый маленький город и приучил к этому нас молодых начинающих. Учил называть людей по имени-отчеству, а не "по-аглицки", - с одной буковкой перед фамилией, как повелось вдруг в то время во всех газетах. В те времена ходил к нам частенько в "Зарю" и Федя Лапкин, молодой горный техник, связавшийся вдруг с враждовавшими мальчишескими ватагами Рабочей и Старокирпичной улиц. Удивительное дело, ему удалось установить мир между вечными этими "монтекки" и "капулетти". Купил он пацанов легендой о том, что где-то за Дальней Пристанью или у Соколиного гнезда на Арчекасе колчаковский офицер закопал клад. Были и свидетельства: путаный рассказ денщика погибшего белогвардейца и затертая карта с непонятными крестами и кружочками. Объединенная "армия" искала сокровище несколько лет. Нашли череп бизона, кусок бивня мамонта, два десятка стреляных гильз в одной из пещер Арчекаса, где проходил в 1918 году Мариинский фронт и место расстрела красных мадьяр. Но не распалась "армия". Она уже понимала, что как раз это и есть настоящие клады. Так в маленькой комнатке Дома пионеров начался городской музей, начались "хождения по мукам" Федора Степановича Лапкина по поводу увековечения памяти всех славных мариинских имен и дел. И старый, по оконные подушки вросший в землю, городок оказался с добрым и звучным российским отчеством. Яков Мефодьевич Кузнецов, главный редактор отдела Западно-Сибирского книжного издательства, привез Лапкину, то есть музею, в дар книгу 19 века "Вестник Мариинского уезда". Так вот, в ней написано, что город отправлял в ту пору отменные по качеству пшеницу и рожь в Иркутск, Забайкалье, на Амур, во Владивосток, Харбин, в некоторые европейские страны. Опубликована, например, статья о хороших перспективах торговли овсом с Лондоном. Сообщается, что в "Колокольчике" /хозяин, открывая магазин, звонил в колокол/ имеются в продаже запчасти для сельхозмашин, лучшие заграничные и российские ткани, разная морская рыба и анчоусы, португальские и колониальные вина. Федор Степанович воевал на Второй Пристани с руководством совхоза за место для памятника красным мадьярам. И скромный обелиск со звездой все-таки встал в центре пригородной деревни. Или работники коммунального хозяйства срезали над входом старинного здания городской бани кованый столетний козырек – в металлолом. Лапкин организовал патруль, не дает, а городские власти чуть ли не за грудки его: кто ты тут такой, чтобы распоряжаться? А ведь и действительно, кто он такой? Всего-навсего инженер по технике безопасности нефтеперекачивающей станции. Музейное дело его, так сказать, хобби, вроде собирания значков или спичечных этикеток. Так, впрочем, рассуждают не только в коммунальной службе, забывая, что лицо города, помимо градоначальников, определяют и его граждане, каковым в полной мере и в лучшем виде является Лапкин. Есть музей в маленьком городе. И еще 60 памятников истории и культуры: дома, деревянная резьба, затейливая вязь карнизов железных крыш, каменное кресло на Рабочей улице, вытесанное строителями Транссибирской магистрали в 1906 году. Это ли не достойные штрихи в облике города, остающегося благодаря им самим собой, со своим неповторимым именем и отчеством. Мы заранее назначили встречу в музее. Теперь это большой двухэтажный дом со сказочным кружевом деревянной резьбы от фундамента до конька. Директор музея Виктор Петрович Бондаренко попросил надеть специальные /как в Эрмитаже/ тапочки. Это настоящий музей! Бывали мы давным-давно в тесной каморке Дома пионеров, куда притащил Лапкин бизоньи кости. Потом в двух просторных комнатах еще одного музея, где под потолком застыл в полете изумрудно-голубой зимородок – символ удачи. Но те все-таки были самодеятельные, любительские. А этот… Девять залов, и каждый со своей идеей и тематикой. Великолепно оформленные витрины и стенды. -Это делал Андрей Петрович Бобошко, инженер по эстетике спирткомбината, показывает Бондаренко. – А эти оформляли художники Юрий Михайлович Михайлов, Юрий Тимофеевич Кудряшов, Михаил Лаврентьевич Долматов. Бобошко, помнится, неоднократно приглашали на Запсиб, в большие миллионные города. Но опытнейший мастер-оформитель, понимающий, что те новые крупные масштабы и по душе и по плечу, предпочтение после долгих раздумий все-таки отдавал своему маленькому старому городу. И просто удивляешься и разводишь руками при виде творчества его сподвижников. В деревянной ли резьбе, в берестяном ли плетении, в экспозициях ли доисторического периода и космической эры – всюду уверенная, глубокомысленная рука мастера. Как много умеют и как любят свое дело и город, в котором живут молодые художники! Динозавры, к примеру, имеются в каждом музее. Но здесь они какие-то свежезеленые и совсем нестрашные, будто только что пригнали их, как коров, с богатых заливных лугов Кии. Видно, мастер творил эти чучела с веселой, озорной улыбкой. Вздрагиваешь от неожиданности перед большой панорамой старого Мариинска: просторная, полупустая соборная площадь и посреди нее, на переднем плане, широким задом к зрителю, городовой с нагайкой в руке. В простенке висит картина. Неброский сибирский пейзаж, но кисть уверенная,… мастерство высочайшее. Это Григорий Гуркин, ученик Шишкина. 1905 год. Нашел картину в… углярке учитель рисования Петр Игнатьевич Цаплин. Всевозможных находок и подарков тут множество. Граммофон, вычурная кованая щеколда от ворот, жестяная эмблема Томского губернского домового товарищества, медные, серебряные, бумажные деньги трех веков. А вот и космический корабль в черно-синей бездне космоса. И тут же подлинные шинель и китель земляка – Алексея Архиповича Леонова, тубы с питанием космонавтов, памятные знаки и медали, подаренные космонавтами музею. Зал – мариинскому фронту. Зал – предвоенным пятилеткам. Зал – Великой Отечественной войне. Зал – сегодняшнему и завтрашнему дню города. Нельзя без волнения читать письмо-завещание председателя Мариинского Совдепа В.А.Черных сыну, написанное в тюрьме перед расстрелом. А вот портрет Анны Кондратьевны Юткиной, в тяжелом 1943 году установившей мировой рекорд сбора картофеля и отправившейся после этого на фронт с эшелоном сибирских гостинцев для солдат. Вот рассказ о Петре Филипповиче Торгунакове. Переправившись через Одер и обеспечивая переправу нашим частям, он уничтожил из пулемета около 200 фашистов, за что удостоен звания Героя Советского Союза. На самом видном месте – скрижали вечной памяти – около шести тысяч отлитых в серебристом металле имен мариинцев, погибших в боях за Родину. В музее много портретов жителей города, славных достойными делами, людей, широко известных за пределами Мариинска и почитаемых только здесь. Книги географа и краеведа Г.Н.Патанина, народника-бытописателя Мартайги Н.И.Наумова, литератора-натуралиста И.В. Зыкова, нашего современника, родившегося в Мариинске, В.А. Чивилихина. С Владимиром Алексеевичем и его женой Еленой Владимировной директор музея Бондаренко встречался в Москве. Писатель дарил свои новые книги музею. Теперь они вместе с многочисленными вещами и обстановкой дома Чивилихина переданы в созданный его Дом-музей на улице его имени. Когда, обставляя музей-квартиру, Бондаренко и Лапкин обратились к горожанам с просьбой помочь им воссоздать быт 30-х годов, советчиков и безвозмездных дарителей оказалось множество. Мы с удовольствием открываем книги Чивилихина. На первом листе – его открытое, доброе лицо, его всевидящий, немного усталый взгляд. Как много сказал он в самой главной своей книге-раздумье "Память"! О русской истории, о национальной гордости, которой нам так подчас не хватает. О памяти, не позволяющей быть иванами, не помнящими родства. "Память, - пишет он, - это ничем не заменимый хлеб насущный, сегодняшний, без которого дети вырастут слабыми незнайками, неспособные достойно встретить будущее". Мы, старые друзья-мариинцы, съезжаемся, время от времени в родном городе. И идем в музей, что стоит теперь на самом высоком месте, над светлой Кией и зелеными зарослями тальника. Наверное, не только за тем идем, чтобы вспомнить молодость. Видимо, кроется тут какая-то неведомая сила обновления, существует микроклимат, помогающий даже нам, далеко не детям, всякий раз после этого "достойно встречать будущее…". Николай КУЗНЕЦОВ Хранители памяти Дом на одной из окраинных улиц Мариинска почти не отлича¬ется от соседних. Местная архи-тектура довольно своеобразна своими давними и, кажется, прочными традициями украша¬тельства жилья в разумных пре¬делах. Что ни дом — то с «кан¬дибобером»: иной хозяин воро¬та изукрасил петухами, иной нео¬быкновенного изящества налич¬ники пристроил. Что отрадно — позабытое было мастерство постройки единственного в сво¬ем роде дома, подзатухшее к концу советских времен, вновь набирает силу. Можно сказать, что на фоне современных затейливых деревян¬ных или кирпичных хором домик этот выглядит даже простецки. Есть тому и причина. Здесь никто не живет постоянно. А стены хра¬нят память о человеке, родившем¬ся здесь семьдесят с лишним лет назад. Жители города решили уве-ковечить домом-музеем память своего земляка-писателя Владими¬ра Чивилихина и преуспели в том. Вместе со смотрителем музея Любовью Мещеряковой обходим мемориал, где сохранилось мно-гое из уже забытого быта простой семьи. Владимир был седьмым ребенком, и сейчас трудно себе представить, как семья располага¬лась в единственной комнатенке площадью менее общежитской. Но ведь жили. И люди вырастали в таких семьях, которыми вся стра¬на гордится. Из посетителей больше все¬го детворы. Москвичи стали на¬езжать реже, иностранцы — чаще. Вдова писателя Елена Вла¬димировна как будто прописа¬лась в штатах музея — держит постоянную связь с городом, заботится всеми методами и способами о расширении экс¬позиции, наезжает сама, как правило, привозя раритеты. Ря¬дом на стендах первые книжки Чивилихина и только что переиз-данная на вполне современном полиграфическом уровне в Мос¬кве знаменитая «Память». Пись¬ма, документы и фотографии от друзей и многочисленных по¬клонников творчества писателя. Письмо из Института астроно¬мии РАН, содер¬жащее офици¬альное свиде¬тельство о при¬своении имени Чивилихина ма¬лой планете. У мариинцев к Владимиру отношение особое. Близка и понятна его идея о сохранении кедрового наследия в Сибири. С удовольствием читаются эссе и рассказы, статьи и письма. В книге «Память» Чивилихин пер¬вым так глубоко и основательно попытался вскрыть малоизучен¬ные пласты истории: и страны, и наших слабозаметных на картах небольших городов. И людей, которых время безжалостно вы¬талкивало из общественной па¬мяти. Автор этих строк после выхода первой книги «Памяти» имел с Чивилихиным встречу ради написания короткого ин¬тервью. И вот что запомнилось: «Память» в те времена критики били справа, слева, сверху и снизу. Обвиняли писателя в ис-торическом дилетантизме. И ом сказал: «Не собирался я писать историческое исследование, Хотелось единственного — под¬нять проблему связи времен, которая объективно существу¬ет между всеми поколениями живших у нас людей. Эта связь и сложна, и остро необходима моим современникам. Пусть наши Иваны помнят свое род¬ство — и на том спасибо». Кажется совсем неслучайным непреходящий интерес препо¬давателей мариинских школ и детей, занимающихся историей своей Родины. Наверное, все дело в методологии исследова¬ний писателя Чивилихина. Он по существу первым в стране ушел от шаблонов оценки важнейших исторических событий. Теперь у него немалое количество по¬следователей, преподносящих читателям все новые и новые исторические сюрпризы. Но они — вторые. Мещерякова прикрывает до¬щатую дверь домика, и остро возникает сожаление обо всем незамеченном, неувиденном, не¬услышанном... Впрочем, его «Па¬мять» уже прочно переплелась с памятью земляков, и этого вполне достаточно для оптимизма. Валентина КЛЯГИНА Очарованный странник Странники Странные люди издавна водились на Руси. Из города в город, из деревни в деревню, от монастыря к монастырю. От попутчика до попутчика. Долго брел человек. Думал – размышлял. В размышлениях, в испытаниях пути мудрее становился. Порой сам ответы находил на вопросы и сомнения, которые погнали его в путь. И сейчас ходят люди по родной земле. Может быть, чувствуя внутреннюю необходимость пути. И затем потребность поведать о том, что узнали. Бывают среди них такие, поговоришь с которыми, а затем досадуешь, узнав, сколько неточностей, ошибок нагородят, описывая что-либо /все равно что: рельеф ли местности, ход сражения или историю архитектурного памятника/. И вроде не самое важное в простом разговоре – точность научного факта, а без этой точности и мастерство рассказчика, и само слово тускнеет. Так вот, человек, о котором хочется рассказать, знает то, о чем говорит, отлично. Имеется в виду не только знание природы, истории края, хотя об этом особенно любит говорить. А знание и понимание самого духа времени и отсюда – души человеческой. Помню, еще в Свердловске услышала о нем впервые. -Вы в Мариинск собираетесь? Обязательно познакомьтесь с Лапкиным. Это такой человек… -Какой? -А вот познакомьтесь… В Мариинске нас первым делом спрашивали: -Федора Степановича знаете? Лапкина? Еще не знаете. Как же это? -Об этом? Об этом вы лучше с Лапкиным поговорите, объяснит… -История края занимает? Идите в музей, ищите Лапкина… Да он сам вас найдет, он молодых любит. -Что? Да никакой он не краевед, а просто так… -Кто с начальством не в ладах бывает? Лапкин, конечно… Странный человек. Все это здорово заинтересовало, захотелось узнать человека, о котором так по-разному отзываются. Как бы с ним встретиться? Встреча, как это частенько бывает, получилась случайной. На обратном пути из одной деревни подбирает нас попутка. Разговорились с пассажирами, оказалось, местные. Тогда сразу вопрос: не знаете ли Федора Степановича Лапкина, и где его искать. С переднего сиденья повернулся мужчина: - Чего искать-то? Лапкин – вот он я… И рассмеялся негромко. Так завязалось наше знакомство. Потом мы встречались с Федором Степановичем. Побывали в краеведческом музее /за создание которого он в былое время боролся, оформлял витрины, добывал экспонаты, да и теперь собирает все, даже мало-мальски ценное с исторической точки зрения под крышей музея/, услышали рассказ, как укреплялись люди на сибирской земле, переселялись, пахали. Как по проходившему через Мариинск Московско-Сибирскому тракту брели по этапу ссыльные, проезжали декабристы. До сих пор обозначены бывшие верстовые столбы, у которых сердобольные люди оставляли этапникам провиант. Как истинный краевед, для которого важно, чтобы ни один он знал о чем-то, Федор Степанович показал нам место расположения одного из бывших лагерей Сиблага и подземную тюрьму. Смотрели в темень обвалившихся коридоров, подземных переходов, предполагали примерный план лагеря, натыкались на куски колючей проволоки. И еще несколько было у нас встреч. Почему он продолжал общаться с нами? Может, почувствовал действительный интерес к истории Мариинска, Сибири вообще. К тому же ему нравится молодежь. Особенно такая дотошная, что хочет во всем докопаться до начала, умеющая спрашивать и слушать. На самом деле особого умения слушать Федора Степановича, по-моему, не нужно. Он как рассказчик настолько располагает к себе, притягивает внимание, словно настраивает слушателя на определенную свою волну, что выходить из-под его обаяния просто не хочется. И внимать его повествованию не менее притягательно, чем читать хорошую книгу. Вот приходит Федор Степанович, здоровается, пройдется насчет погоды, справится о новостях, о заботах… Облюбует кресло, отложит в сторону неизменный портфель и шляпу… Начинает рассказывать… -Так вот, помните, мы говорили…- скажу о русских – самая интернациональная нация, быстро сживается со всеми. Русский горд, что он русский, а назови китайца китайцем, он обидится. К русскому человеку и русскому краю как равнодушным остаться, как ими не очароваться? Вот и краеведение у меня – для души. А работаю инженером на нефтеперекачивающей станции. Качаем помаленьку нефть сибирскую… На работе? Конечно, бывает, иногда и на высоких нотах говоришь, а с природой, с историей говорить спокойно, ровно надо, а то не поймет. Хозяйство у меня большое: собака да кошка, а птицы – воробьи. От коровы бы не отказался, да с угодьями неустроенность, дадут за 30 километров, а ведь еще работа… …Решил я учителем стать, хотя по профессии электромеханик, горный техникум закончил заочно. Вел в ремесленном училище физику, черчение, математику. Надоело. Уехал из Алтайского края, а вернулся сюда, на родину – учебный год уже начался. Пошел в школу на лесозавод, сейчас там школа №7. Это было в 1958 году, еще автобусы по городу только-только начинали ходить, краеведческая работа также только начиналась. А я по натуре охотник и рыболов, это в генах сидит. Директор школы говорит как-то: "Ты мимо Дома пионеров пойдешь, там сегодня руководителей по туризму собирают, загляни". Послушал, чему их там учат, смотрю, я вроде это все знаю, ну в разговоре поучаствовал. Ушел. Потом присылает за мной директор Дома пионеров: "Берись туристический кружок вести". Да нет, говорю, я же в школе, - "75 рублей платить буду". – Нет… Да друг один был, все же сосватал. Тогда я и фотографией занялся, но сейчас аппарат беру от случая к случаю. Ну вот, понравилось мне с ребятами. Поехали на Всекузбасский слет туристов. Говорят, палаток нет, - так зачем они, шалаш надо уметь ставить… - Да ведь промокнут все… Заразился я страстью к краеведению. И кто за язык тянет. Прихожу к заврайоно: давайте, соединим городской слет краеведов с районным. Он морг-морг на меня глазами сначала.. . Слет провели. Уходит директор Дома пионеров. В районо говорят: иди на это место. Проработал 15 лет. Потом пошел нефть качать и вот уже как лет шестнадцать. Работа хлопотная, ответственно, конечно, - энергия. В пять утра на автобус и… Да еще в обществе охотников состою. От ребятишек не отвык, веду юношескую секцию. …Что это у вас? Фотографии смотрите? Ну-ка… Увлекается человек. Молодец – ищет. Что это, будто гнездо сорочье… Нет, для сороки низковато… А, это? Как вы думаете, вода здесь стоит или движется? Озеро это или река? Осока? Она и на реке бывает. Разгадайте-ка… Но что фотография? Не мертвую природу люблю, а живность. До нее мне охота необыкновенная. Поведал мне один пчеловод. Поехал в лес, на поляне остановился, включил приемник в машине. Выскочил заяц, присядет, травку позубрит, встанет пенечком. И услышал музыку. Застыл. Включит тогда пчеловод погромче… Косой опять слушает. Вот ведь зверье, какое музыкальное. …Вы газеты читаете? О мафии в стране. Страшно читать, это надо называть не временем застоя, а временем застолья. Теперь взялись за руководителей. О руководителях у людей спрашивать надо. …Тридцать седьмой год я плохо помню. В учебнике был портрет Блюхера, его репрессировали, и ученики зачеркивали картинку. На тетрадях был рисунок: князь Игорь прощается с конем, а с боку можно было углядеть "долой ВКП/б/". Нагнеталась обстановка: кругом враги. Был лозунг: кто больше выловит врагов? Жил здесь политэмигрант Баухник Иоган Иозефович, все его Иваном Иосифовичем звали. Работал в Ленинграде на "Электросиле". Началась война, ему приписали антисоветскую агитацию, сослали в мариинские лагеря. "Агитация" его такая была: выступил на собрании, сказал, что если получена предприятием премия, зачем ее одному кому-то давать, не лучше ли построить общежитие на эти средства. Просидел десять лет в Орлово-Розово. Освободился в 1951 году, стал оформителем в пожарке, рисовал плакаты по технике безопасности. Вообще мастер был на все руки: и резал, и фотографировал, и чучела набивал – за что не возьмется, все сделает. Так он, иностранец, лучше нас в нашей политике тех времен разбирался. Сейчас читаем материалы, действительно так и было, как он объяснял. Эрудированный был очень, на все темы мог поговорить, а был он потомок американского индейца. А у меня предки из России. Дед пришел в Сибирь в кандалах, он из крестьян был, так подожгли они помещичью усадьбу. Другие родичи – переселенцы. На Второй Пристани есть где-то пашня Лапкиных, ну это века с девятнадцатого. Мать рассказывала, что дед, отец ее, что сосланный был, умел кандалы снимать только ему известным способом. Отец был бондарь, плотник – нужда заставляла, а мать крестьянка. … Знаете, у нас ведь находят следы стоянок древнего человека. В Медвежьей курье при раскопках обнаружили примитивную плавильную печь. Племя, очевидно, изготовляло из железистого песчаника /об этом, найденные обгорелые камни говорят/ с помощью этой печи ножи, крючки… Я по грибы, бывает, хожу на это место. И размышляю, пытаюсь представить: мыс, обрыв, лог образуют треугольное пространство. Здесь, наверное, и была стоянка. Тем более что недалеко видны ров и остатки оборонительного вала. Вот я и странствую, ищу: это людская любознательность говорит во мне. Краеведом не каждого можно назвать. Кто-то пройдет мимо обгорелых камней. А я покопаюсь. Заметил в слое обрыва прослойку темную, думаю, уголь древесный. А оказалось – костровище стоянки. Это на Арчекасе. Как Арчекас расшифровывается, слыхали? "Ак-чек-кас" – выплавка металла на Белом камне. Или вот название Кобедат означает "вопль на кладбище". Это, конечно, примерно, с восточного языка. Может, и не так объясняется, но для начала пусть и это будет. Потом больше узнаем. …Из книг? Фантастику я не люблю: напридумывают чего и не бывало, а вот исторические книги читаю, это попытки исследования. Авторов, бывает, забуду, это беда возраста. Я ведь с двадцать восьмого года. Интересуюсь топонимикой, хочу понять, разгадать смысл названий. Нет, рыбак я не очень усердный, усидчивости нет. Охотиться ради добычи – этого тоже нет. Охотник я, можно сказать, бродячий. За прошлую осень себестоимость килограмма дичи у меня составила больше сотни рублей, а и взял-то я всего зайчишку... Рыбаки да охотники – вечные лохмотники. Для меня прелесть охоты – оторваться от быта, уйти туда, где трудно, встать рано, проверить, на что способен, когда застрянешь в болоте. Одному хорошо странствовать – никто не мешает думать, но для страховки лучше вдвоем ходить. Надо уметь смотреть. Весной придешь в лес. Стайка птиц прилетела личинок-бабочек поклевать. Заметьте, одна птичка листок поклюет, другая уже к нему не подлетает… Но больше всего меня занимает вот что: на новое место набредешь, думаешь, а что же здесь было раньше, какие жили люди, как? Остановиться не можешь: ходишь да разглядываешь. Не все, конечно, понимают такое. Странный какой-то, говорят, человек… Наталья ЛЕБЕДИНСКАЯ Данила – мастер Именно здесь, в селе Вторая Пристань, куда перебрался из города с семьей профессиональный музыкант с высшим образованием и рыболов-любитель Владимир Данилов, и пришла к нему настоящая любовь к бересте. Хотя встретился он с ней впервые лет 10 тому назад. С тех пор музыка, рыбалка и береста постепенно заполнили его душу, слились в единую гармонию. Музыка – как поэзия, рыбалка – как символ, береста – как законченный художественный образ. Это основные составляющие его внутренней сути. Без музыки себя не мыслит: "Пока есть силы и здоровье, не оставлю ее". Любит Чайковского и Рахманинова: " Музыка у них живая, очеловеченная. Ее слушать надо, потому что все в ней – от природы." РЫБАЛКА для него – это не столько довесок, сколько постижение философии жизни. Ему очень нравится провожать солнце на закате и встречать на восходе, в это время лес, река, даже воздух преображаются: " Это нужно увидеть, понюхать, ощутить. В такие минуты я чувствую единение с природой. Даже думаю иногда: "Зачем я живу в цивилизации?! Ушел бы в горы куда-нибудь и жил". А еще он любит копаться в огороде. Как малый ребенок радуется всходам. Друзья давно перестали удивляться большому урожаю огурцов, перца и помидоров на его грядках, знают: вымолено у земли любовью к ней. И ВОТ еще одна любовь – береста. - Прежде всего, это работа исследовательская, познавательная, - размышляет, разглаживая нежно-желтую кору, Владимир Петрович.- Я пересмотрел массу литературы, только тогда сел за бересту. Хотелось самому убедиться, на сколько отличаются на ней узоры 12-х - 13-х веков от современных. Древнерусская вязь и полифония рисунков пленили его воображение, а сохранившаяся со школы любовь к истории сделала реальной давнюю мечту обратиться к близкой ему теме Куликовской битвы. На фрагментах трех больших туесов с исторической последовательностью вытеснены сокол, сопровождающий русское войско, фигуры могучих древнерусских и татарских воинов, застывших в смертельной схватке, плачущих женщин и понурых мастеровых, взятых во вражеский полон… Триптих этот родился только в прошлом году, удивляя своим подходом к задуманному. А до этого, вырезая и раскрашивая туеса, мастер использовал картины русского быта со скоморохами. - Не знаю, может, зря мы так делаем, что вырезаем, - пытается разобраться в себе и своих мастерах-товарищах В. Данилов.- Береста сама по себе очень красива. Не раз замечал: режешь-режешь кору, колдуешь над ней с ножичками, чеканами – вещь получается чистая, аккуратная, красивая. Тут же сделал простой туес, а он тебе почему-то больше нравится: и свет от него другой исходит, и тепло. Текстура у этого материала такая, что можно, ничего не меняя в ней, делать прекрасные вещи. У КАЖДОГО мастера свои секреты, свои открытия. У Данилова, которого за золотые руки друзья-товарищи окрестили Данилой-мастером, они тоже есть. В прошлом году, к примеру, он открыл для себя "мраморную" березу. Как обычную березу сделать мраморной? Для этого березовую чурку нужно оставить в сырости месяца на два. Грибок заражает древесину, от чего кора совсем не портится, но текстура ее меняется. Колешь ее, сушишь, потом и вытачиваешь. И диву даешься, сколько красок в ее переливах: и черные, и красные, и зеленоватые, и коричневые оттенки… Душа не нарадуется. Замыслы рождаются тоже от бересты, она сама подсказывает, что из нее можно сделать. Если кора пористая, этот лист надо оставить для росписи, иначе в местах пор он будет ломаться. Для резьбы подходит очень гибкая, эластичная береста, а грубая и пересохшая уже не годится. Береста для Владимира равносильна болезни: она все время в его подсознании. Учит детей музыке – в воображении сплетается мотив рисунка, рыбачит на берегу озера – радость от увиденного восхода солнца переходит в творческое вдохновение, хочется скорее взяться за бересту. - Но от нее очень устаешь, это не ахти какое удовольствие, - спускает меня с небес на землю Данила-мастер. - Вот руки, смотри, какие мозоли на пальцах, лопаются уже от работы с шилом, острым ножичком, различными чеканами. Береста не шелк, она усилий немалых требует. Взял себе Данила за правило: каждый день что – нибудь сделать, хоть деталь. Время появляется – идет в свою мастерскую. Даже когда не хочется. Даже когда ночь за полночь. Это уже характер: коли, взялся, доведи хотя бы до среднего уровня. Ну, а уж если что получается особенно удачно, нет сил оторваться от работы, порой дня не хватает. Тут еще один " минус " срабатывает: страдает семья, сутками не видя отца, который уходит из дома в 5 утра, а приходит, когда все спят. Но именно семья служит ему надежной опорой, понимает, поддерживает, знает, чем дышит каждая его клеточка. Работы Данилова побывали на многих областных выставках, и в Красноярске, и в Екатеринбурге, и в Великом Новгороде… По отзывам знатоков туеса Владимира Петровича отличает природная простота и нежность. В каждом из них - солнечная энергетика мастера. Екатерина СТЕПАНОВА Народный мастер ( в сокращении) Мариинск – старый, богатый традициями город. Исторически он является центром народных ремесел и промыслов. Разнообразными и поистине уникальными были предметы, сделанные руками наших предков. Среди старых мастеров можно назвать братьев Мыльниковых: Романа Егоровича и Ивана Егоровича. Они вырезали красивые наличники, изготовляли мебель, ледянки, сани, дуги и многое другое. Навыки работы с деревом, берестой передавались из поколения в поколение. К сожалению, многие секреты ремесла в настоящее время утеряны. Однако и сейчас в городе есть люди, занимающиеся тем или иным ремеслом. Ведь это познание истории, традиций своей семьи, своих предков, их обычаев, быта, отношения к окружающим, их характеров, а, в конечном счете – самого себя. В Мариинске немало хороших мастеров по дереву и бересте, такие, как Юрий Михайлович Михайлов, Олег Георгиевич Козмодемьянов, Владимир Александрович Ключеров и, конечно же, Валерий Иванович Томилин. Мастерская Валерия Ивановича похожа на волшебную шкатулку. А сам он очень талантливый художник, резчик по дереву и бересте, и просто интересный человек. Под руками Валерия Ивановича обыкновенные доски обретают сказочное звучание. Стены мастерской украшают изумительные работы из кедра и бересты. Привлекает внимание икона Божьей Матери. Интерес вызывают и работы с мифологическими образами – грифоны, птица Сирин, Алконост и др. Всюду на полках расставлены массивные деревянные резные рамы и крохотные рамки под фотографии, туеса с причудливыми рисунками, берестяные хлебницы, шкатулки и шкатулочки, берестяные корзины, маски и многое другое. Родился Валерий Иванович в городе Кемерово, где прошли его детские и юношеские годы. В 1971 году он успешно окончил Народный университет искусств по специальности художник-оформитель. Позднее он окончит заочно и факультет изобразительного искусства этого же университета. В 1975 году мастеру удалось совершить творческую командировку в Польшу, где посетил много выставок, музеев и под впечатлениями поездки у него начинается новый период в творчестве – выставочный. Его работы экспонируются на выставках в Новокузнецке, Кемерове, Витебске. Но вплотную с деревом и берестой он начал заниматься в Мариинске, куда переехал из областного центра. Больше всего Валерию Ивановичу нравится работать с берестой. Податливая, шелковистая на ощупь березовая кора превращается в умелых руках мастера в заколки, браслеты, игрушки, туеса и многое другое. Туеса в доме едва ли не главные предметы крестьянской утвари. В туесах хозяйки держали сметану и молоко, хранили муку, крупу, засаливали на зиму грибы, замачивали морошку и клюкву. В туес, как в сундучок, можно сложить узорные шерстяные чулки, носки, рукавицы, тканые пояса, кудель и т.д. Совершенно незаменимым предметом оказывался туес для рыболова. Он служил и ведром, куда опускали выловленную рыбу, и мерой улова. В заговоре на удачный промысел крестьянин произносил такие слова: "Дай, Господи, столько туесин рыбы, сколько лесовин в лесу. Первый на зачин сорок на четыре", то есть сто шестьдесят туесов рыбы для начала. Посудины отличаются завидной прочностью. Их стенки делаются двойными. Внутренний берестяной цилиндр – сколотень – всегда длиннее наружного куска бересты – одежки, в который он обернут. И края его с верху и снизу, распаренные в горячей воде, отгибаются, плотно охватывая внешнюю оболочку. Под изгибы подкладываются для прочности ивовые прутики, свернутые кольцом. Донцы и крышки вырезаются из еловой, стойкой к гниению, древесины и вставляются так плотно, что не пропускают ни влагу, ни моль. Посмотришь на туеса, стоящие в кладовой, а они все разные. Одни широкие, приземистые, другие вытянуты в трубочки, третьи радуют глаз стройными пропорциями. Чаще всего их оставляют не расписанными и даже не окрашивают. Этим как бы подчеркивая сугубо деловое предназначение таких туесов. Но и чистая берестяная поверхность прекрасна по-своему. На ощупь она нежная и гладкая, как хорошо выделанный сафьян, а цветом, как топленое молоко или мед. Мне довелось наблюдать, как работает мастер. Усаживался он у окна. На подоконнике и на лавке перед собой расставлял черепочки – донцы от глиняных кринок – и в них разводил краску. Краску он признавал только в виде "мучки", порошка. Растирал его в воде с добавлением клея, потом брал самодельную кисточку, макал ее в краску и осторожными, и вместе с тем красивыми, движениями начинал "сажать" сразу на нескольких туесах пару изогнутых листьев. Другой кисточкой, обмакнутой в краску иного цвета, располагал листья помельче, затем находил место круглой цветочной розетке, цветку, похожему на колокольчик или тюльпан, вновь писал листья. И все разными красками. Потом ловко выводил кистью на вращающемся, упертом в колено туесе черную линию. Она сразу объединяла все элементы росписи. И возникала сказочная, не похожая ни на какие виденные в жизни растения ветка, которая оплетала туес почти вкруговую. Когда краска на бересте просыхала, закреплял роспись слоем олифы и растирал ее по всей поверхности, оглаживая туеса большими ладонями. В 1985 году Валерий Томилин принял участие в зональной выставке "Сибирь социалистическая" и в третьей республиканской выставке "Советская Россия", проходившей в столице нашей родины. В следующем году Валерий Томилин и Юрий Михайлов стали участниками 7-й Всесоюзной выставки "Любительство в СССР", на которой работы наших земляков были отмечены дипломами выставки. За активное участие в выставке и пропаганду народно-декоративного искусства, решением комиссии народного искусства Союза художников РСФСР 17 февраля 1987 года В.И. Томилину – Кривоногову и Юрию Михайловичу Михайлову присвоено звание "Народный мастер". Чуть позднее наши народные мастера получили приглашение в Индию, где два месяца удивляли своим искусством местных жителей. Валерий Иванович был участником многочисленных выставок народно-прикладного творчества в Испании, Франции, Швеции, Польше, Англии, Швейцарии. Его работы приобретались, как музеями этих стран, так и частными коллекционерами. В сознании русских народных мастеров живет уверенность в том, что созданные ими предметы предназначены для радости, должны веселить душу и украшать жизнь. Произведения искусства не теряют своей ценности для многих поколений. Они отвечают общечеловеческим представлениям о душевном здоровье, гармонии. Валерий Иванович творчески одаренный человек с философским складом ума, глубокими знаниями истории русского искусства, культуры. Валерий Иванович полон сил и желания трудиться, и я верю, что ему удастся шагнуть на недосягаемые доселе высоты мастерства. ( 2003 г.) |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
Copyright MyCorp © 2024 | 