Приветствую Вас Гость!
Архив Следопыта
Меню сайта
Категории раздела
Мы живем в зеркальном, перевёрнутом мире, который называется, мир исправления. Творение не было завершено. Это было сделано намеренно, чтобы дать возможность человеку принять участие в процессе творения, став помощником и со-творцом Великого Архитектора, и потому — действительным хозяином сотворенного мира.
Наш опрос
Общение
Cтатистика
Онлайн всего: 12
Гостей: 12
Пользователей: 0
Поиск по сайту
Архив записей
- 2012 Февраль
- 2012 Май
- 2012 Июнь
- 2012 Июль
- 2012 Август
- 2012 Сентябрь
- 2012 Октябрь
- 2012 Ноябрь
- 2013 Май
- 2013 Июнь
- 2013 Ноябрь
- 2015 Декабрь
- 2016 Январь
- 2016 Февраль
- 2016 Март
- 2016 Апрель
- 2016 Май
- 2016 Июнь
- 2016 Сентябрь
- 2016 Октябрь
- 2016 Ноябрь
- 2016 Декабрь
- 2017 Апрель
- 2017 Май
- 2017 Июль
- 2017 Август
- 2018 Февраль
- 2018 Март
- 2018 Май
- 2018 Ноябрь
- 2018 Декабрь
- 2019 Январь
- 2019 Февраль
- 2020 Март
- 2020 Май
- 2020 Июнь
- 2020 Сентябрь
- 2020 Октябрь
- 2021 Апрель
- 2023 Март
- 2023 Июнь
- 2024 Февраль
- 2024 Март
Друзья сайта
************************
Помощь ресурсу
ЮMoney 410013775752608
************************
О чём бы ты не думал и кто бы ты
не был – ты помечен вечностью, высшим разумом Мироздания. Тебя выбрали, и ты родился. И ты всю жизнь будешь постигать тайну бытия. И если ты тот человек, именно человек Вселенной, тебе будет доверена тайна. Её передадут тебе и доверят тебе, и, если ты готов, то почувствуешь это, узнаешь своим внутренним состоянием, душой. С этого малого, начинается большое, то, что называется Жизнь, лично твоя, единственная в этом Мире и неповторимая.
Материя - есть равновесие добра и зла
Главная » 2012 Ноябрь 9 » Очерки о городе и его людях (продолжение)20:59 Очерки о городе и его людях (продолжение) |
Материнское благословение Весть о начавшейся войне, словно тяжелым гнетом придавило в один день село Мелехино. Печаль и тревога затаились за каждым окном крестьянской избы. Даже ребятишки-несмышленыши попритихли, перестали прыгать и улыбаться. А потом село огласилось из конца в конец надрывным женским плачем. Обжитые дома покидали мужики. - Ну, держись, Николай, - напутствовал он перед уходом старшего сына, - в доме за хозяина остаешься. Надолго ли, как знать? И замолчал. О дальнейшем предполагать не хотелось. Да и кто мог предопределить, каким будет ближайший завтрашний день, коль навалилась на страну несметная вражеская сила. Ушел отец, и словно в бездну сгинул на долгие годы. А Николай Марков продолжал трудиться в родном колхозе. В семнадцать лет силы еще были не растрачены, энергия выпирала наружу. Вот и пропадал он днями и ночами вместе с тракторным отрядом от МТС на мелехинских полях. К тому времени Николай имел семилетнее образование – грамотным считался. Потому и определили его, не смущаясь, в отряд трактористов учетчиком. Только не успел паренек до конца провести очередную, уже военную, полевую страду. Бессердечный молох войны требовал все новых пожертвований. На исходе августа сорок второго в дом Марковых впорхнула еще одна черная ласточка – повестка, призывающая на огневые рубежи Николая. И снова надорвал душу материнский плач и стон. Как-то они станут жить еще без одних мужицких рук? Давно собрана незамысловатая походная котомка, а мать все не отпускает сына от сердца, мелко крестит его, просит у Бога защиты ее чада. Мама словно запамятовала, что за семь лет воспитания школа начисто сумела отторгнуть паренька от религии. Какой там Бог? Будь сам не плох! – вот и все плоды того воспитания. Потому и отводит материнскую руку Николай, пытающуюся нацепить ему нательный крестик на шею в дорогу. А на вокзале в Мариинске творилось нечто невообразимое. Таких же ладных, здоровых и молодых новобранцев, как Николай, несколько вагонов набралось, и все они тут не принадлежали себе, а были послушны чьей-то иной твердой воле. И засвистел прощальный сигнал паровоза, застучали вагонные колеса, промелькнуло в очередной раз заплаканное материнское лицо. И все. Отныне судьба новоиспеченного воина целиком зависит от своенравной фронтовой фортуны. Достаточная грамотность и природная сообразительность Николая Маркова не остались незамеченными отцами-командирами при формировании частей. Его дважды пытались определить на курсы офицеров, но в последней инстанции дело почему-то тормозилось. Откуда мог знать парень, что довлеет над ним репрессия деда, что именно об это темное пятно и спотыкались бдительные штабные чины, копавшие анкеты. И послали паренька, в конце концов, на краткосрочные курсы по освоению выстукивания азбуки морзянки. А ему – где не служить, так пропадать. Но судьбе, видимо, было угодно сохранить его от больших бед, оставить в многочисленной череде передряг целым и невредимым. Толковый связист вышел из Николая Маркова. Батарея тяжелых 152-миллимитровых гаубиц стала его фронтовой семьей. И потекли нескончаемые будни. Короткие передышки сменялись длительными изнуряющими боями. Постоянно Николай Марков находился в пекле сражений, на острие момента. Это ведь и по его наведению гвоздила родная батарея по засвеченным целям. Лихо приходилось не раз и самим артиллеристам. Случалось, оглянется Николай вокруг себя после адского ответного артогня противника, а его друзей-помощников по обеспечению радиосвязи уж нет в живых. А сколько раз раненого комбата с поля боя выносил, а сам опять цел оставался. Фортуна? Везение? А может, хранило его материнское благословение?! Кто может возразить против этого. Только не задумывался об этом глубоко солдат. Некогда было целиком уходить в себя. Он давно уже потерял счет фронтовым верстам. Освобождена Украина. Открылась граница на Румынию. А там потребовалась помощь восставшим чехам и словакам. Справившись с этим делом, артполк в Венгрию поспешил. Там и застала старшего сержанта Николая Маркова весть об окончательной победе над фашизмом. Здесь в его жизни произошло и еще одно примечательное событие. Отдыхая как-то в расположении своей части от обычных дел, Николай вдруг услышал: -Марков, к командиру полка! Тот поджидал его. Неожиданно подал команду: "Смирно! Прямо ша-а-гом ма-арш!" – "Хорош!" – сказал удовлетворенно. Николай недоумевал, но недолго. Сомнения рассеялись, когда ему выдали парадную форму с иголочки. "Поедешь на Парад Победы в Москву" – разъяснил ему комбат. И вот она – столица! Красная площадь. Правда, из-за своего отнюдь не богатырского роста прошагал мимо трибуны мавзолея Николай Марков в последней шеренге своей части. Но Сталина, Калинина, других руководителей государства видел отчетливо. Дрожь пробирала до пяток, когда к подножию мавзолея бросались немецкие знамена и штандарты. Чувство гордости поднималось, когда, словно бы персонально его поздравлял с Победой подъехавший на белом коне маршал Жуков. Да, такое не забывается! Николай ТЕРЕНТЬЕВ Время подвиги эти не стерло "Жить - это не значит дышать, это, значит, действовать , - сказал один мудрец . - Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь. Истинное назначение человека – жить, а не существовать". Рассказывая о прожитых годах, Григорий Петрович Свиридов как бы будто перелистывает знакомую книгу, написанную, может быть, им самим, может быть, жизнью или судьбой. Родился Григорий в большой крестьянской семье в селе Преображенка Тяжинского района, и был одиннадцатым ребенком. "Последыш, - говорил частенько отец Петр Григорьевич, - на его и все мои надежды. Вырастит и будет нам, старикам, опорой". Гриша рос пацаном-отчаягой: умел, и работать, и подраться, и, глядишь, стал бы первым парнем на деревне при его статности и общительности, но тут, как некстати, разразилась война. После девятого класса Григорий подает заявление и поступает в Красноярское училище связи. После краткосрочных курсов связиста Свиридова судьба забросила в окопы Сталинграда, Как и всякий сибиряк, Григорий Петрович любит зиму. Он с неизменным ощущением праздника в душе каждый раз надевает тулуп и валенки и выходит на первый снег. Какая красота! Бодрящий морозец и хрупкий снежок под ногами. Такое же чувство он испытал и в руинах Сталинграда, выходя из блиндажа своего командира, имея прямой приказ: "Нарушена связь. Она должна быть восстановлена любой ценой. Выполняйте!" Красота природы несколько сникла. Связисту пришлось ползком преодолеть черт-де, сколько сотен метров прифронтовой полосы, чтобы дать связь штабу дивизии с передовой. Григорий нашел порыв, но на его ликвидацию нужны были ушедшие уже минуты на его поиск, а штаб ждать не может, и тут солдат вспомнил о газетной заметке про героя-связиста, который, зажав провода зубами, дал связь уже через остывающее от смертельного ранения тело. Прожала от взрывов земля, ухали снаряды, где-то рядом свистели мины. . . Молодому связисту, казалось бы, надо было всего-то произвести "операцию" по связыванию оголенных проводков, но тут его щеку обожгла пуля снайпера: "Сейчас добьет", - подумал Григорий и решил действовать, как тот герой. Зажал оба конца зачищенных проводов между зубов и сумел отползти от линии прострела снайпера. Убедившись, что теперь можно восстановить связь, Григорий, не выпуская из зубов провода, подготовил соединение, сделал их скрутку и только после проверки связи пополз в свой окоп. За этот подвиг, а другими словами его и не назовешь, солдат был награжден медалью "За отвагу". После Сталинграда красноармеец-связист Свиридов в составе 61-го отдельного полка связи участвовал в прорыве блокады Ленинграда, а после в составе 1-го Украинского фронта прошел Польшу, часть Германии и Чехословакии. День Победы – 9 мая 1945 года застал его в Праге, откуда его часть готовили к переброске на Дальний Восток, где зашевелились японские самураи. Без серьезных ранений прошел всю войну солдат Свиридов, считая, что остался жив только молитвами его мамы – Ульяны Никифоровны – и крестиком, что с мешочком родной сибирской земли она снабдила его перед уходом на фронт. Этот мешочек с землей до сей поры хранится в семье Свиридовых. 1950-й год стал годом демобилизации для Григория Петровича. Вроде настало время сменить военную гимнастерку на мирный костюм, но не тут-то было. Уже в первый день, по прибытии домой, его брат Василий твердо заявил: "Только попробуй снять форму, я тебя уважать перестану, завтра же меняй ее на милицейскую и за работу. Если не мы – фронтовики – обуздаем сегодня преступность, то кто же?" К тому времени старшие братья Григория Петровича Василий и Алексей уже работали в органах внутренних дел. По совету братьев Григорий переступил порог милиции. . .Так создалась милицейская династия в Мариинске, где после старших Свиридовых трудились их сыновья Вячеслав, Анатолий и Геннадий. Григорий Петрович часто приходит на площадь к мемориалу Славы, чтобы встретиться со сверстниками, почтить память погибших и сказать молодому поколению: "Мы завещаем вам воплотить в жизнь наше самое сокровенное желание – построить общество свободное от войн. И пусть никогда вы не услышите рева падающих бомб и разрывов снарядов!" Во имя мира на земле прошел войну солдат Григорий Свиридов, а затем 30 лет стоял на передовой борьбы, а, если хотите, войны с преступностью. И сегодня мы поем славу солдату второй мировой и правопорядка! Анатолий ГОЛОВКО "Концерт" дают артиллеристы В свои двадцать четыре года Павел Ступин не успел еще обзавестись ни собственной семьей, ни местом постоянного обитания. Большую часть своей жизни он провел на колесах. –"Э-э, у меня все еще впереди!, - внушал себе парень. – Главное в полном объеме жизнь познать, как можно больше других мест и людей повидать, а уж потом…" Что было бы потом одному Богу известно. Каждый человек предполагает, а Всевышний располагает. . . Придя летним июньским утром на смену на станции Хилок Забайкальской железной дороги, где он служил главным кондуктором, Павел заметил хмурые, сосредоточенные лица машинистов, их помощников. Сердце тревожно шевельнулось: -Братцы, что случилось? Беда, какая стряслась, а? - обращался он в смятении то к одному, то к другому железнодорожнику -Беда, да еще какая! - откликнулся кто-то. – Фашист на нас напал, мать его. . . Ни дна бы ему, ни покрышки!.. А вскоре Павла Ступина известили о призыве в армию. В ноябре сорок первого он уже двигался со своей частью на передовые позиции фронта. Возле небольшой белорусской деревушки Вертная воин-сибиряк попал в самое пекло боя, и впервые познал почем фунт лиха. Но остался цел и невредим. Еще один бой. Тут-то вражеский металл и зацепил Павла, повредив ногу. Ранение, по счастью, оказалось легким. Кудесники медики быстро залатали рану, и уже через месяц она затянулась. Снова спешит Павел Ступин в свою часть. По возвращении "домой" его поджидал сюрприз. По приказу командира полка Павлу Ступину был вверен расчет 37-миллиметровой зенитной пушки. С чьей-то легкой руки артиллерия была названа "богом войны". Это образное сравнение с быстротой молнии растеклось пор всем фронтам. Но так ведь было на самом деле. Это Павел Ступин испытал на собственной шкуре. Его орудие, как и расчеты его товарищей, выдвигалось на самые тактические точки. В нужный час раздавалась команда, и начинался "концерт". Артиллеристы гвоздили и гвоздили тяжелыми снарядами по заданным целям. Казалось, лопнут в ушах барабанные перепонки, расплавятся орудийные стволы, а командир все отдает и отдает команду: "Огонь! Огонь!" Так это было и близ местечка Рукав, что на подходах к столице Белоруссии. Еще жарче артиллеристы устроили фашистам "баню" при освобождении Минска. А сколько схваток, сражений ожидалось еще впереди. До самого Кенигсберга дошагал старший сержант Ступин в составе 1484-го зенитно-артиллерийского полка. Там и застала его весть о Победе. На выцветшей, прокаленной на семи ветрах гимнастерке к тому времени сияла медаль "За боевые заслуги" и орден Отечественной войны 2-й степени. В декабре 1945-го пришел приказ о демобилизации. В Мариинск Павел Николаевич Ступин приехал уже с молодой женой. Оба трудились до пенсии на железной дороге. Это от них и пошла в Мариинске железнодорожная династия Ступиных. Вот так! Виталий ВЕРЕТЕННИКОВ Глина на кирке На южной окраине Боготола, в трех километрах от города, в окружении живописных холмов когда-то существовала организация под названием база "Заготскот". В этом крохотном поселке, больше похожем на хутор, жили и работали пастухи, гуртоправы, два тракториста, один кузнец по фамилии Будник, престарелый конюх Краминцев и несколько человек разнорабочих. Над грядою холмов выше всех поднималась гора с названием Лысая, и те из пацанов, кто рисковал скатиться с ее вершины на самодельных лыжах, ходили в героях. В годы войны с горы Лысой не катались. В ту пору у подножия ее действовало учебное солдатское стрельбище. И потому все светлое время суток гремели здесь то одиночные, то залповые выстрелы из винтовок образца 1891 года, тарахтели очереди из автоматов ППШ, а порою открывался шквальный минометный огонь по макетам ДОТов и ДЗОТов, наспех сооруженных солдатскими руками. Но мы, ребятишки, все же ухитрялись попадать на гору в часы затишья и набирали полные сумки отстрелянных пуль. Из винтовочных – острых пуль – после выплавки свинца получались отличные наконечники к стрелам для самодельных луков. Учебная дивизия дислоцировалась рядом с нашей деревенькой. Бойцы жили в землянках, выполняли свой ратный труд: рыли окопы и траншеи, сооружали накаты на блиндажи и подземные переходы, тянули колючую проволоку, отрабатывали приемы рукопашного боя на плетенных из ивняка чучелах "противника", маршировали. И почти всегда с песней. А еще как-то умудрялись солдатики выращивать отличный картофель и овощи на окрестных пашнях. Себе хватало, и даже делились с госпиталями, расположившимися в зданиях боготольских школ. А потому через территорию базы "Заготскот" часто проходили конные обозы в сторону города. Бойцы-возницы везли свою продукцию в плетеных коробах и не скупились на угощение ребятишек сладкой морковкой. А хозяйки домов выносили солдатам на дорогу кто кружку молока, кто жбанчик кваса, а то и кисет с домашним самосадом. Хуже было суровыми сибирскими зимами. Тогда проходящие мимо солдаты просились к хозяевам обогреться и перехватить чего-нибудь горяченького. Например, морковного чая. Я отлично помню, как в нашей хате, отмотав обмотки и разувшись, бойцы отрывали пристывшие к ботинкам портянки. Сапоги у солдат в те годы были большой редкостью. Много позже, по живой детской памяти, я написал стихотворение. Вот строки из него: …Вставали взрывы, как деревья, Была суровая зима. И в нашей маленькой деревне Качали крышами дома. А мама варежки вязала, Чтобы послать на фронт отцу, И каждый раз их отдавала Попить зашедшему бойцу. С ноября 1943 года по март 1944-го постигал основы боевой науки паренек из Мариинска Василий Литвинский. Как раз в той дивизии, что стояла по соседству с нашей деревенькой. Собственноручно плел те самые чучела для штыкового боя: "длинным коли, коротким закройся". Скатывался в траншеи под команду: "танки справа, взвод к бою". Стрелял по мишеням из знаменитой трехлинейки в сторону Лысой горы. Этим эпизодом из личной биографии и вызвал Василий Иванович Литвинский гамму воспоминаний из далекой поры моего детства. Поэтому и сидел я, как на иголках, пока мой собеседник вел неторопливый рассказ, и думал: а не угощал ли и меня Василий той вкусной морковкой? Оказалось, что в обозы его не посылали, но в нашем поселке бывал, и не один раз. Однажды у молодой симпатичной женщины заимствовал на время кирку для земельных работ. Копал котлован под блиндаж, да уж очень неподатливым там грунт оказался. Инструмент принес на следующий день, а хозяйки в ту пору дома не оказалось. Вот и забросил он кирку на сеновал сараюшки, с тем и ушел. Только через восемнадцать лет удалось Василию Литвинскому выбраться в боготольские края. Хотя все эти годы тянуло туда неодолимо, да все работа захлестывала. Вместе с другом побывали на той земле, где базировалась учебная дивизия. Все изменилось неузнаваемо. Огромное поле на угорье колосилось пшеницей и лишь в соседнем перелеске удалось отыскать ряд обвалившихся окопов да обрывки колючей проволоки. Зашли и на старый хутор. У знакомого домика мирно сидела старушка в окружении внуков. Попросили воды напиться, разговорились. Старуха поначалу непонимающе уставилась на незнакомцев, потом наморщила лоб, о чем-то повспоминала и взгляд ее оживился. -Так канула та кирка, соколик. Ее мне так и не вернули. Василий Иванович осмотрелся по сторонам, сараюшка стояла на том же самом месте. Правда, здорово обветшала и покосилась. И тут, не раздумывая, одним махом вскочил на поветь, и скрылся в ее темном провале. Долго отсутствовал, а затем появился в проеме, сияющий держа в вытянутой пуке пыльную и ржавую кирку. А на самом ее острие каким-то чудом сохранился засохший комочек глины. Еще с тех военных времен. Старуха так и ахнула, и присела на лавочку. Наверное, ноги подвели от волнения. Видит Бог, я ничего не хотел писать о себе. Но, смотрите, читатель, какие сюрпризы сама жизнь-то преподносит. Покруче, чем в фантастических романах. Разве думал я, что встречу человека, с которым более полувека тому назад ходил по одной тропке, дышал тем же пороховым дымом, хотя и учебным. Грешным делом, я уже порывался этот сюжет вообще не использовать в данном очерке, но не сдержался. Потому что знаю: в Мариинске живут несколько ветеранов войны, проходивших прифронтовые учения под Боготолом. Думаю, что и в их памяти этот рассказ вызовет приятные воспоминания. Хотя и там, на учениях, было не легче, чем в бою. Маршевая рота сформировалась в городе Гороховце, со дня на день ждала отправки на фронт. Но, как говорится, не солдат командует парадом. однажды в части появился лейтенант с погонами танкиста, отобрал пятьдесят самых молодых и здоровых ребят и сопроводил их до города Днепродзержинска. И вновь для Василия начались учебные деньки. Здесь, в танковой школе, солдат Литвинский приступил к освоению серьезной боевой техники – самоходного орудия СУ-76. Василий Иванович Литвинский не то с досадой, не то с изрядной долей сарказма признается, что попал он на войну "к шапочному разбору". К маю 1944 года были далеко позади и Сталинградская битва, и Курская дуга. Думаю, что скромничает солдат, потому что и его бригаде довелось хватить лиха под Одессой, при освобождении румынских городов Бузео, Галаца, Кымнено, Плоешти. А сколько пришлось взять с боями других крупных населенных пунктов – всего не упомнить. Да и названия все труднопроизносимые для русского человека. Однако не обошлась война без крови и для везучего Василия Ивановича. Настигли-таки его горячие вражеские осколки при форсировании Днестра под бомбежкой. Один, проткнув щеку, выбил зубы, другой застрял в плече. Но в госпитале не лежал, санинструктор подлатал раны прямо на марше. Намного труднее и опаснее, чем на регулярном фронте, складывалась борьба с власовцами и бандеровцами на румынской земле. Стреляли из-за каждого куста, скалы или сарая. Потому-то к 1947 году из тысячи человек, оставленных для борьбы с бандитами, числилось в живых только 326. Однажды целый взвод не вернулся с задания. Ровно семь лет, вплоть до 1950-го, не видел родного города парень из Мариинска. Да и не парнем он уже был, а вполне зрелым мужчиной. Столько лет прошло. Правда, последние три года дослуживал в особом стрелковом батальоне. Работенка попалась не пыльная, но все равно не дома. Батальон квартировал в столице нашей Родины – Москве. Зато роль его составу досталась в буквальном смысле траурная. Солдаты несли почетный караул в Колонном и иных шикарных залах у изголовий гробов крупных советских вождей. И повидать удалось многое. Хоронил Подвойского и Жданова, командующего бронетанковыми войсками Рыбалко, маршала Федоренко, оружейного конструктора Дегтярева и многих других. Довелось постоять рядом с Ворошиловым, Буденным, Маленковым, Хрущевым и даже с незабвенным Берием. Трижды вплотную видел Сталина на панихидах и один раз на авиационном параде. Се ля ви (такова жизнь), как говорят французы. А впереди Василия Ивановича ждала трудовая биография протяженностью в сорок три года.. Первое время трудился на Мариинском автотранспортном предприятии 2036. Возил на самосвале стройматериалы для строительства ограды спиртового комбината и реконструкции цехов и корпусов. Последние 16 лет, вплоть до выхода на пенсию, шоферил Литвинский на базе ОРСа лесокомбината. Но и на пенсии его "подводит" беспокойный характер. Добрый десяток общественных нагрузок несет ветеран, да еще не ленится на встречи со школьниками и студентами сходить, рассказать о своем боевом прошлом, о своих однополчанах, о земляках-фронтовиках. Годы не сломили ветерана. Иван ЕФРЕМОВ Выходила на рубеж "катюша" Стоял солнечный августовский день. Воздух был настоян на аромате перезревших хлебов. Время диктовало поспешать с уборкой. Но Илюха Басов придерживался несколько иного мнения. "Поспешишь – людей насмешишь", - упрямо твердил он про себя. Он давно привык выполнять любое дело в колхозе неторопливо, зато прочно и основательно. Отец к тому приучил. "Эх, батя, батя! Где ты сейчас? Как тебе дюжится на этой распроклятой войне? – перекинулся думами Илья. Отца его взяли на фронт с первых дней войны. С того момента стал Илья работать за двоих. Вот и нынче дело спорилось. Илья неторопко подгонял лошадей. Напевно, однотонно стрекотала жнейка. Оглянувшись, Илья с удовольствием заметил, как наливная рожь, ложится в плотные валки, и довольно улыбнулся. -Кончай ночевать! – услышал он вдруг сзади конного верхового посыльного. – Шабаш, Илюха, тебе повестка пришла. Илья так и оставил коней не распряженными и направился в деревню. "Вот и мой черед пришел, батя", - говорил он в такт своим мыслям, не замечая, что произносит обращение вслух. Дома его встретила мать, переломившись в плаче почти пополам от неизбывного женского горя. Впрочем, надрывалась вся Обояновка. Село отправляло очередную партию своих сыновей, которым не минуло еще и восемнадцати. . . .Вагонные колеса отбивали четкую дробь на рельсовых стыках. Под этот перестук и думалось по особенному обостренно. "Куда катит меня солдатская долюшка? Сумею ли выйти с честью из выпавших на мою судьбу испытаний?" – терзался Илья Басов вопросами и не находил на них ответа. По характеру своему парень слыл в деревне молчуном, не любил выпендриваться, выставлять себя напоказ. А силушка в руках была накоплена добрая. Может, это и сыграло решающую роль в судьбе будущего бойца, когда с ними познакомились на сборном пункте командиры. -Этот подойдет, - сказал тогда, кивнув на Илью, один военный другому. "Куда, для чего подойдет?" – не понял Илья. Поймет он это потом, когда пройдет "обкатку" в учебном взводе. До декабря сорок второго познавал азы воинского мастерства солдат Илья Басов. "Заряжай! Наводи! Огонь!" – раздавалось по плацу ежедневные учебные команды, и Илья внимал им с полной ответственностью. Здесь же, в учебке, он пережил самое глубокое жизненное потрясение. Пока по воле командиров он готовился к решительной схватке с врагом, его отец Гаврил Федорович Басов уже сложил голову, отражая натиск озверевшей немчуры на подступах к Ленинграду. Об этом Илью известила двумя горестными строками в письме из деревни мама. "Ну, гады! Жизнь не пожалею, а отомщу за смерть отца!" Такова была сыновняя клятва. Для благородной мести вскоре для Ильи Басова представились все возможности. Он был определен в состав 2-й гвардейской минометной бригады. Наводчик артиллерийской установки. Под этим ничего, казалось бы, не значащим определением кодировалась, ставшая уже легендарной, все уничтожающая "катюша". С ней до победного финиша сроднился отныне Илья Басов. Семь человек экипажа на установке, экипажа мобильного, находящегося всегда на острие прорыва. Каждый раз с трепетом ожидали бойцы команды поддержать наступающих братцев-пехотинцев своим огоньком. Залп. Шестнадцать хвостатых высверков один за другим, и впереди, в зоне обороны противника, образовывался ад кромешный. Немцы неистовствовали, впадали в этакий нервный транс, где говорили "катюши". Они ожесточенно гвоздили по тому месту изо всех видов орудий. Но "катюши" уже молниеносно поменяли позиции. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы врагу достался секрет убойной силы этой неприглядной на вид установки. И кто мог предположить тогда, что секрет скрывается в снаряде, в его внутренней начинке. А вес каждого из них 99 килограммов. Сколько же перетягал их на своих плечах наводчик Басов, шагая со своей установкой от рубежа к рубежу. Уже в самом логове фашистов – в Берлине, когда в уличных боях огрызался каждый дом, подъезд и подвал, экипаж "катюши" Басова бил врага без особой предосторожности одними снарядами из ящиков прямо из окон зданий. От такой своего рода "хохмы" взмолились даже свои пехотинцы. А путь до вражеской столицы был тернист и крут. Каждый бой оставался в сердце занозой. Особенно тяжело было терять боевых друзей, с которыми сблизила тебя судьба, постоянный риск собственной жизнью. Самого же Илью Гавриловича Басова бог миловал от меты пули или осколка. Фронтовые пути-дороги. Их можно проследить по правительственным наградам, врученным в разное время бойцу И.Г. Басову. Медали "За оборону Ленинграда", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина" и орден Красной Звезды за тот же Берлин. . . .Воспоминания давно закончены. Я прикрыл свой блокнот. А хозяйка дома Клавдия Ивановна все хлопочет вокруг стола, пододвигает мне уже документы мужа за трудовой послевоенный период. Это и почетные грамоты, и знаки отличия за механизаторский труд. . . Разве это не продолжение подвига! Николай ТЕРЕНТЬЕВ От Днепра и до Одера Не было еще такого грома, Не было еще такого гула, Мне казалось, Что через проломы Огненным нутром Земля вздохнула. Захлестнула дали эхом мощным, Выметнула дым горячий броско. Вверх взлетели блиндажи и рощи, Пушки, пулеметы и повозки, Рушились надежные траншеи, И поля за Одером стонали. Это грозно наши батареи Путь огнем к Берлину пробивали. (В. Савицкий). Шла война. Михаил Никулин, как и все старшеклассники школы №42 рвался на фронт. Они еще не знали, какой затяжной, разрушительной и кровавой будет эта война, что почти все они пройдут через ее горнило, но не всем доведется в мае 45-го услышать долгожданное радостное слово: "ПОБЕДА!" А пока же они не верили, что зловещая туча, расползавшаяся над нашей страной, велика и смертельна, не верили, что немчура может стать хозяином городов русских. Они, еще не испытавшие гибельного страха, защищенные пламенной верой юности, с гневом отвергали горестные сетования старших, презирая их за слабость и малодушие. "Потерпите. Ваше время еще придет", - не раз повторяли ребятам учителя и работники военкомата. . . . Их время пришло. Михаил, как и его сверстники, думал, что вот получит обмундирование, винтовку и сразу же на передовую крушить ненавистного врага. Он не подозревал, что как бы ни было трудно на фронте, не хватало людских резервов, однако будущих бойцов готовили всерьез. Они должны были пройти суворовскую науку побеждать, а не стать в первом же бою "пушечным мясом". Так Михаил Никулин оказался в Асинском военно-пехотном училище, а после шестимесячных курсов молодой курсант влился в 62-ю гвардейскую дивизию, носившую не только звание гвардейской, но еще и Сталинградской. Дивизия в это время вела ожесточенные бои по освобождению украинской земли из-под тяжкого гнета оккупантов, которые свои неудачи на фронтах вымещали на беззащитном населении. И гвардейцы, от солдата до генерала, горели желанием скорее выбросить врага с нашей земли. Фронт приближался к Днепру. Прямо с колес эшелона Михаил Кузьмич Никулин пошел в свой первый бой. " Не имея сил сдержать усилившийся натиск наших войск, - писал позже маршал Жуков, - немецкие войска начали отход за Днепр. Фронты приняли все меры к тому, чтобы на плечах отходящих войск противника захватить плацдармы на реке Днепр и начать с ходу форсирование этой крупнейшей водной преграды. Войска, форсировавшие Днепр, проявляли величайшее упорство, храбрость и мужество. Ожесточенные бои завершились крупным успехом. Особенно отличились части 25-го гвардейского стрелкового корпуса генерала Г.Б. Сафиулина. Отбив многократные атаки противника, обеспечили успешное форсирование Днепра 7-й гвардейской армией. Части 62-й гвардейской дивизии полковника И.Н. Мошляка были первыми в 37-й армии генерала М.Н. Шарохина, форсировавшими Днепр юго-восточнее Кременчуга. За успешное форсирование Днепра и проявленные при этом героизм, мужество и высокое мастерство около двух с половиной тысяч солдат, офицеров и генералов были удостоены звания Героя Советского Союза. . ." Вспоминая те далекие дни битвы за Днепр, Михаил Кузьмич сказал мне: " Я бы много мог поведать, но так как описал тот период войны мой командир дивизии Иван Никонович Мошляк в своей книге "Вспомним мы пехоту", я, пожалуй, не смогу", - и протянул мне книгу своего командира с дарственной надписью на титульном листе: "Михаилу Кузьмичу Никулину – отважному воину 62-й гв. дивизии, 30 августа 1978 г." Описанию битвы за Днепр автор отвел более трех десятков страниц, я же приведу лишь ряд выдержек из повествования генерала Мошляка: " 62-я дивизия получила задачу: подойти к Днепру, сменить части 69-й армии и с ходу форсировать реку западнее деревни Солошино. Главным силам дивизии предстояло переправиться через Днепр, вслед за передовыми отрядами и овладеть плацдармом в районе деревни Куцеваловка и села Мишурин Рог. В середине дня 27 сентября передовые отряды дивизии вышли к реке. Солдаты обосновались на берегу Днепра. Копали щели, чистили оружие. Касками черпали из Днепра воду, и пили с таким удовольствием, будто вкуснее напитка и не пробовали. . . Стояла глухая сентябрьская ночь. Под ногами сочно чавкало – мы с командармом Шарохиным шли по влажному лугу. Затем начались пески. Стали слышны всплески воды, приглушенные голоса, негромко отдаваемые команды. Из ночного мрака на воде начали вырисовываться темные длинные силуэты – понтоны, лодки и плоты с людьми, отходившие от берега. Напряжение нарастало с каждой минутой. Заметит противник наши плавсредства на воде или нет? Позволит гвардейцам высадиться на правый берег без выстрела или встретит массированным огнем? Прошло около получаса. Вдруг черноту небосклона за рекой взрезал белый свет ракеты. Вторая ракета, третья. . . И вот уже сотни ракет взвились и повисли над рекой. Блеснули красные вспышки, послышались пулеметные очереди, хлопки минометов, взрывы. Поверхность реки вздыбилась водяными столбами, кипела, будто подогреваемая на гигантском костре. Переправа меж тем продолжалась. Первые лучи солнца осветили клубящийся взрывами правый берег. В стереотрубу мне было видно, как от прямого попадания погибла лодка с людьми, затем плот, на котором переправляли пушку-сорокопятку. - Воздух! – послышался снаружи голос наблюдателя. Я вылез из окопа, огляделся. С низовий Днепра к месту переправы шли немецкие бомбардировщики. Черт возьми, где же наши истребители? Мало нам наземного огня противника, теперь посыплются бомбы. А прерывать переправу нельзя. Из-за реки поступило первое донесение: штурмовая группа Зубалова выбила гитлеровцев из первой траншеи и закрепилась на берегу. . . До 11 октября 37-я армия вела боевые действия по форсированию Днепра, захвату и расширению плацдарма. Захваченный нами плацдарм имел не только тактическое, но и оперативное значение. С него началась наступательная операция нескольких наших армий по разгрому криворожской группировки противника. На протяжении многих сот километров советские войска прочно обосновались на правом берегу Днепра. . ." Во второй половине октября 1943 года 62-я гвардейская дивизия готовилась к дальнейшим наступательным действиям. Ей предстояло пройти еще тысячи километров по земле Украины, Молдавии, Венгрии, Австрии. Но... уже без нашего земляка Михаила Кузьмича Никулина. 15 октября в одном из боев битвы за Днепр он, в свои 18 лет, был тяжело ранен и отправлен в тыловой госпиталь. Подлечившись, Михаил Кузьмич, взяв в руки оружие, воевал в Карелии до 21 июня 1944 года, когда новое тяжелое ранение приковало его к госпитальной койке. Но время и крепкий молодой организм взяли свое: раны затянулись, и боец Никулин снова встал в строй. К этому времени советские войска уже громили неприятеля за рубежами нашей Родины. Михаил Кузьмич получил направление в 1105 стрелковый полк 328-й стрелковой дивизии, который дислоцировался под Варшавой. Забегая вперед, скажу, что после взятия Варшавы дивизия будет удостоена почетного именования Варшавской. Михаил Кузьмич поведал мне про весь боевой путь своей 328-й стрелковой Варшавской Краснознаменной дивизии. Ее боевой путь начался на Северном Кавказе осенью грозного 1942 года. Воины дивизии в составе Черноморской группы войск Закавказского фронта стойко сдерживали натиск гитлеровских полчищ, рвавшихся к морю и в Закавказье. Затем фронтовые дороги дивизии пролегли через Кубань и Донбасс, Правобережную Украину и Польшу к столице гитлеровской Германии. Тысячи воинов дивизии отмечены государственными наградами, а шесть из них стали Героями Советского Союза. В составе этой знаменитой дивизии и предстояло воевать нашему земляку М.К.Никулину, освобождать Варшаву и многие другие населенные пункты, форсировать Одер. . . Наступление на Варшаву наши войска предприняли 13 января 1945 года, а уже 17 января войска 1-го Белорусского фронта полностью очистили от врага столицу Польши – важнейший стратегический узел обороны противника на Висле. Честь вступить в город первыми была предоставлена частям 1-й армии Войска Польского. За ними в город вошли соединения советских войск. За освобождение Варшавы тысячи воинов получили благодарности от Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Получил такую благодарность за №223 и Михаил Кузьмич Никулин. А 26 января части 2-й гвардейской танковой армии, а вслед за ними и 328-я стрелковая дивизия пересекли старую польско-немецкую границу. Итак, свершилось: советские воины вступили на территорию врага. 18 февраля 1945 года Михаил Кузьмич отправил родителям почтовую открытку с таким содержанием: " Здравствуйте, дорогие родители! Привет с фронта от сына. Я пока жив и невредим, нахожусь на старом месте. Подошли к реке Одер. Скоро, скоро будем в Берлине. передайте привет родным и знакомым. С приветом ваш сын Михаил". Эта открытка и до сего дня бережно хранится в семейном архиве Никулиных. Так бы, глядишь, и дошел наш земляк до фашистского логова – Берлина, но война не была бы войной, если бы не собирала свою кровавую дань. 8 марта 1945 года в немецком городе Альдамме неприятельские бомбардировщики сбросили свой смертоносный груз на позиции 1105 стрелкового полка. Бомбардировке подверглось и здание штаба полка. Под его обломками оказались десятки военнослужащих. Тяжелое ранение и контузию получил и Михаил Кузьмич. Это было уже третье его ранение за войну. И уже без Михаила Кузьмича наши войска вошли в Берлин. Весть о Победе застала его в Варшавском госпитале. Смотрю я на Михаила Кузьмича, слушаю его неторопкий рассказ, а про себя думаю: "А ведь это о нем сложил поэт такие строчки: " Солдату я слагаю оду. Был ратный путь его тяжел. Он все прошел: огонь и воду, и трубы медные прошел. . .". Петр ШИТИК В о з д у ш н ы й а с Алексей Киреев после окончания школы, как и его отец, работал на железной дороге, но с детства у него была заветная мечта – стать летчиком. Осуществилась она в 1929 году, когда юноша по комсомольской путевке был направлен в авиационную школу. Летать учился упорно, а в свободное от занятий время занимался спортом, много читал. К началу Отечественной войны Алексей Иванович был уже преподавателем авиашколы. Узнав о вероломном нападении гитлеровцев, он подал рапорт, с просьбой направить его на фронт. И вот его первый боевой вылет. "ПО-2", пилотируемый Киреевым, поднялся с аэродрома, набрал высоту и бесшумно перелетел линию фронта. Пассажиры – будущие командиры партизанских отрядов о чем-то оживленно беседовали между собой. Летчик с уважением посматривал на них. Сильно штормило, самолет бросало из стороны в сторону. Киреев, обучая до войны курсантов, вдоль и поперек излетал эту местность и сейчас был уверен, что прилетит точно в заданный квадрат. Под крылом показались три условных костра. Киреев, развернув свой маленький самолет, который солдаты в шутку называли "кукурузником", умело посадил машину. К нему подбежали партизаны. Рукопожатия, расспросы. Алексею Ивановичу приятно было видеть радость в глазах людей, получивших долгожданные весточки с "большой земли". Партизаны на носилках перенесли раненых в самолет и пожелали Кирееву счастливого пути. На самолете "ПО-2" Киреев совершил 28 вылетов в тыл врага. 17 июля 1941 года за выполнение особо важных заданий командования фронтом А.И. Киреев был награжден орденом Красного Знамени. Май 1942 года. На Калининском фронте группа наших штурмовиков, выполнив задание, пролетала над городом Демидовым. В пути неожиданно встретились вражеские бомбардировщики, летевшие бомбить наши укрепления. Киреев, спросив разрешения ведущего, вышел из строя и молниеносно атаковал крайний ведомый. Стервятник "Ю-88", объятый пламенем, врезался в землю. Вылетев на задание в августе 1943 года во главе группы из 18 самолетов "ИЛ-2", Киреев увидел, что 37 вражеских бомбардировщиков утюжат наш передний край. Несмотря на превосходящие силы противника, наличие истребителей, прикрывающих бомбардировщиков, командир штурмовиков принял решение: атаковать "юнкерсов". Киреев развернул группу на фронтальный строй. Мощный огонь обрушили штурмовики на фашистов. Три "Ю-88" были уничтожены в первой атаке, а остальные, в том числе и истребители, не приняв боя и сбрасывая в беспорядке бомбы, поспешно скрылись. За этот бой А.И. Киреев был награжден орденом Александра Невского. 6 января 1944 года девятка "ИЛ-2" под командованием подполковника Киреева получила задание нанести бомбовый удар по железнодорожной станции, где стоял эшелон с танками и скопилось много автомашин, подготовленных к погрузке. Немцы открыли по самолетам ураганный зенитный огонь. Киреев по радио отдал приказ четырем экипажам подавить огонь зенитчиков, а сам с пятью самолетами в течение двадцати минут "обрабатывал" цель. К третьему заходу немецкие зенитчики были полностью уничтожены, и девять "ИЛов" всей огневой мощью обрушились на вражескую технику. Но неожиданно в воздухе появились шесть "мессершмиттов". Собрав самолеты в общий строй, Киреев сумел отразить атаку вражеских истребителей. Фашисты, потеряв два самолета, скрылись. Задание было выполнено. На груди Алексея Ивановича появился второй орден Красного Знамени. Однажды, находясь в разведке, группа подполковника Киреева обнаружила вражеский аэродром, где стояли 15 транспортных самолетов "Ю-52". Штурмовики сбросили на аэродром весь запас бомб. В результате налета сгорели девять самолетов врага, уничтожена зенитная батарея. В феврале 1944 года восьмерка "ИЛов" Киреева наносила бомбовые удары по скоплениям фашистских войск в районе г. Винницы. На штурмовиков в атаку бросились двенадцать "МЕ-109". Перестроив самолеты в оборонительный круг, Киреев принял бой. Мужество и взаимодействие наших летчиков не дали возможности вражеским истребителям произвести ни одной атаки. Немцы потеряли два самолета, а наши штурмовики без потерь вернулись на свой аэродром. Полк Киреева действовал на Будапештском направлении, поддерживая наши наземные войска, которые вели упорные бои на правом берегу Тиссы. Киреев направил несколько групп на выполнение задания, а у оставшихся экипажей проверял боевую готовность. В это время к нему подбежал связной и доложил: -Товарищ подполковник, вас к проводу вызывает генерал. Алексей Иванович быстро подошел к телефону. Командир штурмового авиационного корпуса генерал Каманин спросил: -Сколько самолетов готово к вылету? -Шесть, - четко ответил Киреев, -Все шесть лично поднимите в воздух, - последовал приказ, - и окажите помощь стрелковой дивизии: враг может потопить ее в Тиссе. Шестерка штурмовиков под командованием Киреева стремительно поднялась в воздух. На передовой немцы встретили ее шквальным огнем. Алексей Иванович определил цели и развернул самолет на артиллерийскую батарею, за ним последовали остальные. Через несколько минут пушки замолчали. Но враг продолжал теснить нашу пехоту к топкому берегу реки. Киреев сделал еще пять заходов, сбрасывая бомбы на укрепления, артиллерию и живую силу противника. Немцы не выдержали и в панике начали отступать. Стрелковая дивизия без сопротивления заняла железнодорожную станцию Поросло. За этот бой Алексею Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Окончилась Великая Отечественная война. Алексей Иванович продолжал командовать авиационным полком, передавая молодым летчикам богатый боевой опыт. Страна набирала силы, восстанавливала разрушенное войной хозяйство. Газеты сообщали о грандиозных стройках на Волге, в Сибири. Алексей Иванович читал эти сообщения, счастливо улыбался и забывал о мучительной боли, которую причиняли раны военных лет. Но здоровье с каждым годом становилось хуже, и в 1957 году Герой Советского Союза А.И. Киреев скончался. Могила нашего отважного земляка находится в г. Куйбышеве. Константин ЖИЛЕНКО Такое не забывается Александра Семеновича Васильева я разыскал через совет ветеранов войны и труда. И вот стою перед ним. Знакомимся. В его глазах вопрос: зачем, мол, пожаловал? -Хочу о вас написать, - говорю. -А зачем это нужно? – спрашивает он. Старый кадровый офицер изучающе смотрит на меня. Чувствую, что могу получить отказ. - Для молодежи нужно. Будущим воинам, - прерываю тягостное молчание. И вижу: взгляд офицера запаса смягчился. -Ну, что ж, проходите, приглашает он. Сели за стол, Александр Семенович достал стопку альбомов с пожелтевшими фотографиями. Рядом легли многочисленные медали, три ордена: Отечественной войны второй степени и два Красной Звезды. -Курите? – Александр Семенович подвигает пачку "Волны". Прикурив папиросу и глубоко затянувшись, он взглянул на награды, задумался. . . Награды поблескивали металлом. На них номера, названия городов мира: Будапешт, Вена, Прага. . . Каждая медаль, каждый орден – живая история военных лет. Я гляжу на Александра Семеновича, сухощавого, подтянутого, с волевым лицом. Человека, который был несколько раз тяжело ранен, прошел, как говорят, огни, воды, медные трубы и "чертовы зубы" войны. Героями не рождаются – героями становятся. Это – истина общеизвестная. Человеческий характер закаляется в трудных жизненных переплетах. Наконец, Александр Семенович прерывает зятянувшееся молчание. Оживают страницы истории военных лет. Первое крещение Догорали последние деньки сибирского лета. По обыкновению, окончив работу на сплаве, Александр пошел 1-го сентября в школу, заканчивать десятый класс. Но проучиться ему пришлось только пять дней. Однажды в школу зашел политрук. Собрав старшеклассников, он спросил: " Есть желающие пойти учиться в офицерское училище?" Нашлось пять добровольцев, в числе которых был и Васильев. Начались курсантские будни. Стране нужны были военные кадры. Обучение шло ускоренным темпом. Как-то на рассвете училище было поднято по тревоге. Курсанты, погрузившись в эшелоны, поехали. Все думали, что будут обыкновенные учения. Многие недовольно ворчали: "Завезут за десять километров, потом топай пешком назад". Но курсанты ошиблись. На сей раз, их везли на фронт. И через некоторое время, на подступах к Смоленску, состоялся бой. Задача была поставлена нелегкая: требовалось занять и отрезать станцию Починок от Смоленска, через которую шли немецкие эшелоны с боеприпасами и живой силой. Станция хорошо охранялась фашистами, бой был жарким. -Помню, - говорит Александр Семенович, - после атаки у бойцов оставались синие пятна на теле – след нервного напряжения. Туго пришлось. Когда уже выбили немцев со станции, нас накрыла вражеская авиация. Приспосабливали пулеметы для отражения воздушной атаки. Трудновато было. Немало наших полегло тогда, заканчивает он. К сказанному можно добавить, что первое крещение молодой командир выдержал с честью. В этом бою Александр Семенович был ранен. За проявленный героизм, он был награжден медалью "За боевые заслуги". . . . Дальше понесли Васильева запыленные и опаленные войной дороги. На своем пути ему пришлось встретить немало замечательных людей, память о которых до сих пор хранит сердце солдата. Наша Вера Лейтенанта Васильева неожиданно вызвал командир батальона. Направляясь к нему, лейтенант недоумевал, чем вызван этот вызов. Войдя в батальонную землянку, он доложил о своем прибытии. Капитан Глушко, приняв рапорт, сказал: -Принимайте в роту санинструктора, лейтенант. -Есть принять санинструктора, отчеканил тот по привычке и огляделся по сторонам, ища медработника. С недоумением уставился на девушку лет девятнадцати. Обычно в его роте санинструкторами были мужчины. Его стрелки, как на подбор, крепкие ребята, выносить таких с поля боя, нужна недюжинная сила. А тут девушка. Росточком не выше полутора метров, курносенькая. Но выправка хорошая. "Ничего себе санинструктор", - подумал Васильев. Но приказ есть приказ, его нужно выполнять. Приведя ее в роту, лейтенант представил: -Наш новый санинструктор. Один боец съязвил: -Ха, санинструктор. Здесь не прогулки по бульвару. Она не смутилась. А когда сняла шинель, все увидели на ее груди орден Красной Звезды. (Как узнали позже, она получила его за участие в героической обороне Сталинграда). Язвивший солдат, смутившись, выскочил из землянки. И на следующий день принес ей свои извинения. Бойцы уважают смелых людей. Так состоялось признание нового санинструктора. А что она смелый человек, который способен встретить опасность лицом к лицу, Вера скоро доказала на деле. . . . Шел бой неподалеку от озера Балатон. Роте Васильева было приказано взять высоту. Бой был кровопролитный. Раненые бойцы под тяжестью пулеметов и боеприпасов вязли в трясине. Вера, спасая солдат, лезла в самое пекло. Можно было только удивляться: откуда в этой хрупкой девушке сила бралась? такая махонькая, а мужика в 70-80 килограммов тащит на себе из-под огня. Многие ей были обязаны спасением. После этого боя бойцы стали называть ее не иначе, как "наша Вера". Солдаты ее уважали и любили, как родную сестру. Фуражка . . .Немцы с высоты простреливали каждый метр пространства. Обстановка была крайне напряженной. Встав во весь рост, крикнув: "Вперед!" – Васильев побежал. Вслед за ним в атаку поднялась вся рота. Бойцы успешно овладели первой линией вражеских укреплений. Прыгая в очередной окоп, Васильев лицом к лицу столкнулся с вражеским офицером. Холодно поблескивая, на него смотрело дуло пистолета. Васильев нажал на спусковой крючок автомата, но выстрела не последовало. И в тот же миг один за другим раздались выстрелы вражеского пистолета. Одна пуля прошила насквозь козырек, вторая попала в тулью. Третий выстрел фашист сделать не успел: подоспевший боец выбил оружие из его рук. Обезоруженный, видя, что не уйти от возмездия, зло крикнул по-немецки: "Стреляй!". " В безоружных не стреляем", - спокойно ответил Васильев. После, когда обер-лейтенанта доставили в штаб, на допросе он попросил отдать его полевой бинокль и пистолет русскому офицеру, в которого он стрелял. Размышления о страхе -Есть люди, которые утверждают, что не боятся смерти, - продолжает свое повествование Александр Семенович. - Я в это не верю. Нет ни одного здравомыслящего человека, который бы не боялся смерти. Но на фронте другие мерки: приказ – сильнее страха. Я, скажем, иду на выполнение задания. Зря погибнуть я не намерен, да и глупо это. А вот если смерть неизбежна, тут стараешься дороже отдать жизнь. Мне не раз приходилось ходить в разведку. Бывало, попадал в особо трудные положения. Но задание выполнять было нужно, потому что данные, которые я принесу, спасут жизни других солдат. Помнится, командир полка, провожая нас в разведку, всегда целовал каждого разведчика и говорил: " Не прощаюсь, братки, а до свидания. На опасное дело идете. Но задание выполнить необходимо". Посылая нас, он знал, что может быть, некоторые идут на верную гибель. И понимал это каждый офицер и солдат. И знал: не он пойдет, так другому идти надо, а приказ требовалось исполнять. Потому что он исходил не только из уст командира полка или высшего командования, он исходил от самой Родины. . . .Александр Семенович умолк, задумался. Мерно тикали на столе часы, еще больше подчеркивая тишину. На темном квадрате окна приклеился сияющий круг Луны. Лишь изредка, нарушая сонную тишь, прогрохочет автобус. Ожили боевые страницы, вечно живы в памяти потомков люди, которые сберегли нам эту тишину. . Петр ШИТИК Снайпер Александр Лебедев родился в 1918 году в Калининской области. В довоенное время с родителями переехал на жительство в старинное село Подъельники, раскинувшемся по обе стороны сибирского тракта. Много событий связано с этой дорогой. По ней под охраной царских сатрапов шли на каторгу и ссылку политзаключенные. По ней уходили белые и наступали красные. На этом тракте во всю свирепствовали карательные отряды Колчака, по нему без оглядки бежали солдаты разбитого под Томском корпуса Пепеляева. В 12 лет он стал неплохим охотником. С первого выстрела сбивал взлетевшую утку или выпорхнувшего из-под ног косача. Любил Сашка встречать зори на косачиных токах. В такие дни он всегда возвращался домой с полной сумкой дичи. Шли годы. Росла страна, вместе с ней мужал и Александр Лебедев. Он устроился работать на станцию Мариинск. Отсюда уходил служить в Красную Армию. Уезжая из дому, Александр дал себе слово быть хорошим солдатом. Учился воинскому мастерству он прилежно, стремился в совершенстве освоить ратное дело. Командование части заметило это и направило Александра в полковую школу младших командиров, которую он успешно закончил, и в звании сержанта вернулся в свой полк тяжелой артиллерии. Обстановка на Дальнем Востоке в то время была тревожной. Японская разведка старалась выявить наши силы, засылала в расположения воинских частей диверсантов и шпионов. Однажды глухой сентябрьской ночью помощник начальника караула сержант Лебедев с солдатом Тищенко шли сменять часового у отдаленного поста. Моросил мелкий дождь. Вдруг из темноты перед ними выросли три человека. Для тех и других столкновение было неожиданным. "Чужие", - подумал Лебедев. И как бы в подтверждение его мысли, из темноты раздались выстрелы. Неизвестные пытались скрыться. Но советские воины проявили настоящее мужество. Двоих они уложили на месте, а третьего взяли живьем. Он оказался крупным японским разведчиком. За этот подвиг сержант Лебедев был награжден медалью "За боевые заслуги". После начала Отечественной войны полк, в котором служил Лебедев, спешно погрузили в эшелоны и отправили на фронт. Лебедева назначили командиром отделения связи. Однажды в перерыве между стрельбами к нему подошел бывший пограничник Иванов и сказал: -Сходим поохотиться на немцев? -Куда? -На нейтралку. Эта мысль понравилась Александру. Они попросили разрешения командования и перед рассветом заняли позицию недалеко от переднего края немцев. Позже армейская газета опубликовала заметку об этой вылазке: ". . . Всходило солнце. Лежа в окопчике Лебедев зорко всматривался в даль. Все мертво, ни шороха, ни звука, ни движения. Но вот сержант увидел вылезающих из блиндажа немцев. Их было четыре. Выстрел. Один немец пошатнулся, растянулся на земле, остальные разбежались. Лебедев открыл счет. . ." Вскоре вся часть узнала о меткой стрельбе комсомольца Лебедева. К нему стали идти за советом. А потом появились ученики. Александр стал снайпером. Он совершенствовал свои знания, учился искусству маскировки, тренировался определять расстояние до цели, умело выбирать позиции. С каждым выходом на поединок с врагом, на счету Лебедева прибавлялось количество уничтоженных немцев. Сержант-сибиряк бил фашистов без промаха. В начале 1943 года на Лебедева обратили внимание в штабе Брянского фронта. Ему стали поручать самые ответственные задания. За ним закрепляются лошади, автомашины, чтобы он мог быстрее передвигаться по фронту. Вскоре Лебедеву присваивается звание младшего лейтенанта и поручается подготовка молодых снайперов. Командование Брянского фронта представило его к званию Героя Советского Союза. " Младший лейтенант Лебедев Александр Павлович, - говорится в наградном листе, - является зачинателем и организатором снайперского движения. Будучи отличным снайпером, он обучил этому искусству 45 бойцов и командиров. Его ученики уничтожили сотни немцев. А всего Александр Лебедев со своими учениками уничтожил 1120 вражеских солдат и офицеров". Саша Лебедев не дождался высокой награды, он погиб героической смертью в боях за город Карачев, Брянской области. К тому времени он еще уничтожил лично 40 вражеских солдат. Вот что писала фронтовая газета о гибели героя: "Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года присвоено звание Героя Советского Союза младшему лейтенанту Лебедеву А.П., истребившему 347 немецко-фашистских мерзавцев. Он безгранично любил свою Родину, свой народ и служил им достойно. Там, где появлялся Лебедев, немцы не могли ходить во весь рост. Он заставлял их ползать, как пресмыкающихся. Саша Лебедев погиб смертью героя. . ." На центральной площади города Карачева в братской могиле трех Героев покоится прах нашего земляка - Героя Советского Союза Александра Павловича Лебедева. Николай ТЕРЕНТЬЕВ Его поколенье - победа живая Вторая мировая война уже стала историей, но в нашей крови пульсируют токи тех людей, что жили в Истории. Их поколение вернулось с войны, сумев сохранить и пронести в себе через огонь этот лучезарный мир, веру и надежду. Они стали непримиримее к несправедливости, добрее к добру, их совесть стала вторым сердцем. Ведь эта совесть была оплачена большой кровью. И один, из числа того поколения – солдат второй мировой – мариинец Федор Никанорович Меньков. Весть о войне застала Федора Менькова в Ленинске-Кузнецком, где в то время стоял их землеустроительный отряд. За этот год, после окончания Томского землеустроительного техникума, где только не пришлось побывать выпускнику Менькову. С топографическим оборудованием их партия исходила многие сотни километров по безбрежной Сибири. И вот война. Конец мирной жизни. В военкомате, куда он пришел по зову сердца, велено было пока ждать. -Работать на войну будешь пока в тылу, - сказал ему работник военкомата. И наступили суровые серые будни. Отныне не Черноземью, а тыловым регионам, в том числе и Сибири, предстояло стать житницей страны. Требовалось увеличение посевных площадей, и землеустроители трудились с полной отдачей сил. Один за другим уходили на фронт друзья и знакомые Федора. На многих уже успели прийти похоронки. Война требовала людских резервов, и осенью 1943 года настала пора взять в руки винтовку и Федору Менькову. Гражданская специальность пригодилась молодому бойцу и на фронте. Его сразу же назначили топографом при оперативном отделе штаба стрелковой дивизии. Пуля-дура. Она не разбирает: окопник ты или штабист. Однажды начальник оперативного отдела штаба дивизии с топографом Меньковым выехал на передовую осмотреть и принять будущий участок дислокации их дивизии, находящейся пока на доформировании в тылу армии. Внезапно их автомобиль подвергся яростному обстрелу со стороны неприятельских окоп. Ранение первым получил подполковник, а вслед за ним острую боль почувствовал и Федор. По ноге в сапог потекла теплая струйка. Ранение оказалось из разряда легких и после месяца, проведенного в полевом госпитале, Федор Меньков готов был вернуться к прежнему месту службы, но перед выпиской к нему в палату зашли начальник госпиталя и неизвестный подполковник. После недолгой беседы офицер предложил бойцу отправиться на курсы младших лейтенантов и вскоре боец Меньков отбыл к месту учебы в тыл 11-й гвардейской армии. Месяцы учебы пролетели незаметно. -Как-то на полевых занятиях, - вспоминает Федор Никанорович, - смотрим: снижается самолет. А наш наставник, посмотрев в его сторону, произнес: "Это за вами, ребята!" И точно: в 16 часов поступила команда на построение, затем сдача последнего экзамена, помывка в бане, прощальный ужин, а уже через два часа я принял под командование взвод. С этой памятной ночи для молодого офицера начались фронтовые будни. Стрелковая дивизия, в которой служил взводный Меньков, участвовала в Витебском прорыве, затем была Литва, а там и Восточная Пруссия. С 13 по 28 января 1945 года войска 3-го Белорусского фронта генерала Черняховского, в состав которого входило и подразделение нашего земляка, пробились в глубь Восточной Пруссии. В те дни радио озвучило приказ Главкома Сталина. В нем, в частности, говорилось: "Сегодня, 19 января, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует войскам 3-го Белорусского фронта, прорвавшим оборону немцев в Восточной Пруссии, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. За отличные боевые действия объявляю благодарность войскам, участвовавшим в боях при прорыве обороны немцев. Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!. . ." А 18 февраля 1945 года командующий фронтом Черняховский был убит под городом Мельзак осколком снаряда, попавшим в грудь. Командование фронтом принял маршал Василевский. Он подготовил и повел войска 3-го Белорусского фронта на штурм Кенигсберга. В эти дни жарких боев Федор Меньков исполнял обязанности начальника штаба стрелкового батальона, а когда сам начальник вернулся из госпиталя, Федор Никанорович принял роту. 13 апреля в бою под Пилау ротный Меньков получил тяжелую контузию и ранение в голову. Его рота ушла дальше на запад, а он остался в полевом госпитале в освобожденном Пилау. Здесь же, в Пилау, его застала весть о победе. Через несколько месяцев Федора Никаноровича направили в Калугу на курсы усовершенствования офицерского состава. После их окончания ему предстояло бы продолжить службу в Германии, но к этому времени вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, на основании которого специалистов сельского хозяйства из числа офицерского состава предлагалось увольнять в запас. Так, в 1946 году Федор Никанорович демобилизовался и приступил к мирному строительству. Работал в землеустроительных отрядах Кузбасса, а с 1958 года он – главный землеустроитель Мариинского района. На этой должности Ф.Н.Меньков трудился вплоть до выхода на пенсию. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
Copyright MyCorp © 2024 | 